Алексей Фомин - Война с продолжением

Французское правительство теперь не сомневалось в необходимости соглашения с Кемалем. Франклен-Буйон уже в начале октября снова прибыл в Анкару и начал новые переговоры, ходом которых живо интересовался Бриан. Не желая затрагивать «общие вопросы» (капитуляции, долги), Бриан, чтобы ускорить подписание соглашения, готов был на новые территориальные уступки. По его указанию Франклен-Буйон пожертвовал в пользу Турции городом Джизре. Бриан был убежден, что турки сами нуждаются в соглашении, так как французская помощь им необходима после очень дорого доставшейся победы на подступах к Анкаре [886] DDF, 1921 Т. 2. № 233. Briand á Pellé. 4/10/1921. P. 354–356. . Наконец после долгих переговоров 20 октября было подписано сепаратное франко-турецкое соглашение. Его территориальные положения почти совпадали с Лондонским соглашением (закреплялось окончательное возвращение Киликии Турции) [887] Турецко-сирийская граница, им установленная, существует и поныне, за исключением района Александретты (Искендеруна), переданного Турции только в 1939 году. . Зато экономические положения сильно отличались от договора Бекир Сами-бея и предусматривали значительно меньше концессий и привилегий для французских групп (оговаривался только приоритет Франции в отношении киликийского участка Багдадской железной дороги от Бозанти до Нисбина). Франция также соглашалась в мирное время пропускать турецкие войска через сирийский участок Багдадской магистрали. Имелась и статья о защите национальных меньшинств в Турции, в целом повторявшая аналогичные обязательства ряда стран Центральной Европы. Турецкий министр иностранных дел Юсуф Кемаль-бей в особом письме Франклен-Буйону заявил, что турецкое правительство намерено предоставить Франции концессии на железные, хромовые и серебряные рудники в Харпутской долине сроком на 99 лет с 50-процентным турецким участием, а также пригласить французских специалистов и благосклонно рассмотреть другие запросы о концессиях [888] Международная политика… Ч. 3. Вып. 2. М., 1927. С. 115–116. . Такой подход вполне соответствовал взглядам Бриана. В текст договора эти обязательства не вошли, и Кемаль смог представить ВНСТ этот документ как полностью соответствующий Национальному обету. Анкарский договор вскоре был ратифицирован ВНСТ и вступил в силу.

Так, давно уже существовавший разрыв между Англией и Францией в их отношении к кемалистскому движению был закреплен юридически. При этом создалась очевидная сумятица в юридическом положении вещей. Англия по-прежнему находилась в состоянии войны с Турцией, и ее отношения с ней регулировались Мудросским перемирием. В то же время ее союзница Греция, в нарушение этого перемирия, вела против Турции военные действия, а другая ее союзница, Франция, из войны самостоятельно вышла и договорилась с Турцией о территориальном разграничении и экономическом сотрудничестве. В то же время и Англия, и Франция официально соблюдали нейтралитет в войне между Грецией и Турцией. Англия признавала правительство ВНСТ лишь де-факто, а Анкарский договор, по сути, свидетельствовал о его юридическом признании Францией.

Анкарский договор внес значительные осложнения в англо-французские отношения. Британское руководство пристально следило за ходом переговоров. 26 октября, еще до того, как их результаты были официально объявлены, У. Черчилль направил специальный меморандум кабинету с изложением секретного разведывательного донесения о ходе франко-турецких переговоров. Особое беспокойство Черчилля вызвали сведения о готовности французов пропускать турецкие войска в Курдистан, что могло пагубно сказаться на британской политике в этом регионе. Само это сообщение (на самом деле недалекое от истины) вызвало у Черчилля большие сомнения. Но он был убежден, что переговоры в Анкаре нацелены не просто на защиту французских интересов, а на достижение этой цели за счет интересов Великобритании. Черчилль писал: «Они определенно верят, что у нас есть схожие антифранцузские соглашения с греками. Они, конечно же, очень рассержены из-за короля Фейсала и были бы рады увидеть Ирак в состоянии такого беспорядка, чтобы и Фейсал, и британская политика, которая ассоциируется с ним, потерпели крах» [889] АВПРИ, Ф. НАИ, Сер. А, Ед. xp. 217, Л. 17. . В подтверждение своих слов он приложил длинный меморандум Восточного департамента Министерства колоний относительно враждебных действий франции на Востоке: от интриг французского консула в Багдаде против нового короля Фейсала и антибританской пропаганды во франко-сирийской прессе до фактического поощрения вооруженной борьбы против британского мандата в Северном Ираке и снабжения оружием кемалистов. Еще одно приложение к записке Черчилля содержало меморандум британского верховного комиссара в Ираке Перси Кокса, который был убежден, что «французы пытаются переключить турецкую враждебность с Сирии на Ирак» [890] Там же, Л. 18–22. . Уже гораздо позже, весной 1922 года, в Форин Оффис через британского консула в Алеппо поступило разведывательное донесение, согласно которому в момент заключения Анкарского договора французский верховный комиссариат в Бейруте разослал всем французским представителям на Востоке циркуляр о необходимости заключения антибританских союзов не только с кемалистами, но и с Афганистаном, Йеменом, Недждом, эмиратом Хаиль на севере Аравии и с курдскими племенами [891] Там же, Л. 61. См. также: NA Cab. 24/129. Memo by Churchill. 26/10/1921. . Вряд ли эта информация заслуживает доверия, но она хорошо характеризует опасения, вызванные у англичан Анкарским договором.

Возможно, раздражение французов утверждением Фейсала в Ираке и оказало известное воздействие на их политику. Но после сообщения о заключении договора даже английская пресса признавала, что позиция Франции в определенной мере спровоцирована из Лондона. По мнению газеты Manchester Guardian , «если французы забыли о своей союзнической солидарности, то наше правительство несет ответственность за то, что не сдержало греческое наступление» [892] Цит. по: Аноп А.Ф. Указ. соч. С. 130. . Газета The Times сочувственно отнеслась к договору, выразив сожаление, что он не сопровождался общим мирным урегулированием. Однако большинство английских газет встретило договор в штыки. На страницах Observer и Daily Chronicle его заключение трактовалось ни много ни мало как конец Антанты [893] Саакян Р.Г. Указ. соч. С. 156. .

Анкарский договор стал лишь отражением нежелания Франции следовать политической линии Лондона, которая приносила англичанам чувство относительной безопасности на берегах Проливов, а французам — многочисленные жертвы в горах Киликии и огромные военные расходы в сочетании с невозможностью возобновления экономической активности в Анатолии и получения доходов в счет Оттоманского долга [894] См. Thobie J. Une dynamique de transition; les relations économiques franco-turques dans les années 20. // La Turquie et la France á l’epoque d’Ataturk. P. 1981. P. 127. . Но факт заключения этого соглашения можно рассматривать и под иным углом зрения. Американский историк Гарри Говард писал по этому поводу: «Франция и Британия, противостоявшие друг другу в вопросах рейнской политики, были на ножах ( at sword’s point ) и в Малой Азии. Нужно помнить, что в это время Англия предоставила Франции самой решать свои проблемы на Рейне и пыталась всеми морскими, военными и дипломатическими средствами завоевать господство не только над Месопотамией, Аравией и Палестиной, но и в районе Константинополя. В ответ французы, у которых были свои собственные цели и амбиции на Ближнем Востоке и которые были прекрасно осведомлены о британских устремлениях, порвали с Англией в Турции, заключили сепаратный мир с Кемалем и оказывали туркам скрытую поддержку в их борьбе с Грецией. И на Западе, и на Востоке Антанта, которая выстояла во всю Мировую войну, подошла к своему концу» [895] Howard H.W. Op. cit. P. 262. . Хотя последнее утверждение нам представляется несколько преждевременным, но в целом такой взгляд вполне оправдан. Под «рейнской политикой» Говард подразумевал, конечно же, вопрос о безопасности Франции.