Бэзил Лиддел Гарт - По другую сторону холма

Решение о выводе войск оказалось своевременным и позволило избежать самых ужасных последствий начатого русскими общего контрнаступления, в которое маршал Жуков бросил сотню дивизий. Под их давлением наше положение с каждым часом становилось все опаснее. В конце концов и Гитлер понял, что мы не сможем остановить противника, и дал неохотное разрешение на отход на тыловые позиции. У нас не было достоверных сведений о количестве резервов русских. Они слишком хорошо их прятали».

Таков был конец попытки Гитлера взять Москву, и таково было последнее наступление на этом участке фронта. Ни один немецкий солдат уже больше не видел Кремль, разве что в плену.

Когда Москва оказалась вне досягаемости, а зима окончательно вступила в свои права, немцев охватил страх. Перед ними замаячил призрак ужасного разгрома, пережитого «великой армией» Наполеона.

Следует отметить, что в эти тяжелые часы именно решение Гитлера «не отступать» предотвратило распространение паники. Тогда оно казалось свидетельством железной воли, хотя скорее всего было лишь проявлением тупого упрямства. Принято оно было опять-таки против воли генералов.

Впрочем, кризис, который столь успешно удалось преодолеть, стал вестником неминуемого поражения. Летом 1942 года относительный успех побудил Гитлера в очередной раз устремиться в глубь СССР. Начал он хорошо, но скоро снова сбился с пути. Гитлер не сумел взять Сталинград, потому что взоры его были обращены на Кавказ. Затем он потерял Кавказ в бесплодных попытках захватить Сталинград.

С наступлением зимы он снова вспомнил о Москве и попытался в очередной раз ввязаться в рискованную авантюру. На этот раз следствием стала катастрофа, от которой он так никогда и не оправился. Даже тогда он еще мог перейти к затяжной войне на истощение, осуществляя гибкую оборону на занятых обширных просторах, но упорно придерживался принципа «ни шагу назад», чем и ускорил падение Германии.

Из всего, что мне говорили генералы, ясно, что, получив решительный отпор под Москвой в декабре 1941 года, немцы оказались в величайшей опасности. Генералы настаивали, чтобы Гитлер отвел войска назад и оборудовал зимние позиции, подчеркивали, что войска недостаточно оснащены для ведения боев в условиях суровой зимы. Но фюрер отказывался слушать, а отдал категорический приказ: «Армия не должна отступать ни на шаг. Каждый обязан сражаться там, где находится в данный момент».

Казалось, следствием такого решения должна стать неминуемая катастрофа. Но все же дальнейший ход событий оказался на стороне Гитлера и подтвердил его правоту. Генерал фон Типпельскирх постарался объяснить это в общих чертах так: «Фронтальная оборона стала значительно сильнее, чем была в войне 1914–1918 годов. Русские никак не могли прорвать наш фронт, и хотя сумели обойти нас с флангов, они еще не обладали нужным опытом и средствами, чтобы удержать свое преимущество. Мы старались закрепиться в городах, то есть в узлах автомобильных и железных дорог — такова была идея Гитлера, — и в конце концов заняли прочные позиции. Положение было спасено».

Сейчас многие генералы думают, что решение Гитлера было наилучшим в тех обстоятельствах, хотя в то время они с ним не соглашались. «Это была его величайшая заслуга, — признавал Типпельскирх. — В тот критический момент войска вспоминали то, что слышали про отступление Наполеона из Москвы, и жили в ожидании его повторения. Если бы отступление началось, то могло бы превратиться в паническое бегство».

Другие генералы подтверждали это. Впрочем, Рундштедт язвительно заметил: «Именно упрямство Гитлера в первую очередь привело к созданию опасной ситуации. Такого бы не произошло, если бы он позволил вывести войска вовремя».

Косвенное подтверждение этой точки зрения дал мне Блюментритт, рассказывая о том, что происходило на московском фронте в декабре. Из его рассказа следовало, что созданию опасной ситуации способствовала непоколебимая решимость Гитлера удерживать жесткую оборону. Вместе с тем он нередко менял приказы и настаивал на своем.

«После окончательной остановки под Москвой генерал фон Клюге предложил верховному командованию разумное решение — отвести войска на Угру между Калугой и Вязьмой, где уже частично была создана линия обороны. Последовало длительное обсуждение в ставке Гитлера, но неохотное разрешение все же было получено. Тем временем контрнаступление русских развивалось самым опасным образом, особенно на флангах. Только мы начали отводить войска, как поступил категорический приказ фюрера: „4-я армия не должна отходить ни на шаг“.

Наше положение ухудшалось, потому что танковая группа Гудериана находилась далеко от нашего правого крыла, под Тулой, и это истощенное формирование следовало вывести из затруднительного положения, прежде чем начинать общий отвод 4-й армии. Из-за задержки ситуация только обострилась. Русские атаковали Гудериана и отбросили за Оку. В то же время танковая группа Хеппнера слева от нас подверглась сильной атаке русских, которые грозили вот-вот обойти ее с фланга.

В результате 4-я армия оказалась изолированной на передовых позициях, и ей угрожало окружение. Реки замерзли и уже не были препятствием для ударов русских. Вскоре опасность стала еще более серьезной, когда русский кавалерийский корпус обошел наш правый фланг и вышел в тыл. В этом корпусе, кроме кавалеристов, была перевозимая на санях пехота и мужчины из окрестных деревень, способные держать в руках оружие.

В таком мрачном положении 4-я армия оказалась 24 декабря, и все из-за запрета Гитлера на своевременное отступление. Мой командир фон Клюге 15-го числа отбыл сменить заболевшего фон Бока, а я остался командовать армией. Мы с офицерами штаба встретили Рождество в маленькой хижине в Малоярославце, где находился наш штаб, не выпуская из рук автоматов и прислушиваясь к стрельбе. Когда казалось, что уже ничто не спасет нас от окружения, выяснилось, что русские идут на запад, а не поворачивают на север, чтобы выйти к нам в тыл. Они явно упустили свой шанс.

Однако ситуация оставалась угрожающей, поскольку Гитлер все еще тянул с решением. Только 4 января он наконец санкционировал общий отвод войск к Угре. Незадолго до этого я уехал с фронта, чтобы занять место заместителя начальника генерального штаба, а командование армией принял генерал Кюблер. Очень быстро выяснилось, что он не справляется со своими обязанностями в такой сложной ситуации, и его сменил генерал Хейнрици, который сумел удержать армию на новых позициях до весны и дольше, хотя противник обошел ее с обоих флангов».