Олекса Гайворонский - Повелители двух материков. Том. 1: Крымские ханы XV— XVI столетий и борьба за наследство Великой Орды

Этот удивительный человек сумел найти такой способ управления своим государством, чтобы навсегда остаться в народной памяти не братоубийцей и неудачником, а одним из величайших правителей в истории страны.

…Вблизи от того места, где памятной ночью прибытия в Крым Девлет Герай спрыгнул с лодки на мокрый песок гёзлевского побережья, великим османским зодчим Ходжа-Синаном была построена мечеть. [698] C ее посещения начинали торжественное шествие в столицу все ханы, которым доводилось прибывать на родину морем из Турции через гёзлевский порт. Она стоит на прибрежной кромке крымских степей, словно отражение стамбульского великолепия по ту сторону моря. Не пепел Москвы и не руины Хаджи-Тархана, а прекрасный дом молитвы в Гёзлеве стал самым долговечным памятником хану, некогда силою взявшему дедовский престол.

Ханом становится Мехмед II Герай — Его отношения с братьями — Хан отправляет братьев на помощи османским войскам в Иран — Крымское войско в Ширване, плен и гибель Адиля Герая, прибытие хана на фронт — Возвращение Мехмеда II Герая в Крым вопреки воле османов

Долгое царствование Девлета Герая завершилось, и крымскому венцу предстояло перейти в руки следующего поколения правителей.

В войнах с Московией Девлет Герай потерял трех сыновей, но оставалось еще семеро: Мехмед, Адиль, Алп, Гази, Фетх, Мубарек и Селямет. Хан мог по праву гордиться своими сыновьями — и в то же время с тревогой предвидел, что после его кончины этому созвездию блистательных принцев будет трудно ужиться в мире. Утешало, по крайней мере, то, что преемник престола был определен заранее и права его были неоспоримы и по ордынским, и по османским канонам: за отсутствием у Девлета братьев, трон должен был перейти к старшему сыну хана, 45-летнему калге Мехмеду Гераю.

Мехмед был прирожденным правителем. Его царственная натура дополнялась внушительной внешностью: под весом громадной фигуры Мехмеда подгибались ноги даже у самых сильных степных жеребцов (недаром новый хан носил прозвище Семиз — «Тучный»). Будучи слишком грузен для верховой езды, Мехмед Герай предпочитал перемещаться в повозке, запряженной шестью или восемью лошадями [699]— однако это ничуть не помешало ему в свое время отлично изучить дороги к Хаджи-Тархану, Москве и к Волыни, пройденные им в боевых походах вместе с отцом и братьями. В 60-х годах Мехмед Герай побывал даже в Венгрии, где воевал по приглашению султана, а в Крыму до сих пор помнили о его первом подвиге, когда молодой Мехмед спас ханское войско из опасной переделки под Тулой. Словом, старший ханский наследник был на хорошем счету и на родине, и в Стамбуле, и крымцы уже давно привыкли видеть в калге своего будущего повелителя.

Адиль Герай, получивший при новом хане пост калги, был лишь немногим младше Мехмеда. Он пользовался не меньшей популярностью в народе и тоже прославился в отцовских походах. [700]Не совсем ясно, что стало причиной его ссоры со старшим братом: то ли Адиль Герай покусился на законные права Мехмеда Герая, то ли сам Мехмед задумал заранее отстранить его от власти, но между ними еще при жизни отца разгорелась нешуточная вражда. Адиль Герай удалился за пределы полуострова и поселился к востоку от Перекопа, на берегах реки Кальмиус, где построил себе дворец под названием Болы-Сараи и укрепился в нем. [701]Здесь он окружил себя ногайцами, прибывавшими в крымские пределы из степей Поволжья. Незадолго до смерти Девлет Герай заставил сыновей примириться, но этот вынужденный мир оказался непрочен. Возвращаться в Крым Адиль Герай не пожелал и по-прежнему оставался в Болы-Сарае. Силы его с каждым годом росли за счет ногайских переселенцев. Все это очень напоминало историю с Ислямом I, и хану следовало всеми силами предотвратить ее повторение.

После того, как Девлет Герай умер, его наследников больше стало некому мирить; им предстояло править страной самостоятельно — а время было тревожное и требующее зоркого наблюдения по всему кругу крымских рубежей.

С самого начала своего правления Мехмед II Герай недвусмысленно заявил соседям, что внешняя политика Великого Улуса остается неизменной. Мехмед II напомнил правителям Московии и Польши, что те сильно задолжали с традиционными выплатами хану. Северные соседи не возражали против того, чтобы отсчитать положенную сумму: они как раз готовились к очередному витку войны между собой и нуждались в крымской поддержке. Иван Грозный прислал Мехмеду Гераю щедрые дары, пытался польстить ему смиренноречием и даже «челобитием» в своих письмах — лишь бы хан направил войска на Польшу. Мехмед II не отверг его предложения, но потребовал соответствующей награды: за совместную победу над королем царь должен был отдать хану Престольный Край, как обещал когда-то его отцу. [702]

Так Иван IV убедился, что Мехмед ни на шаг не отступит от курса Девлета, а хан, получив от Москвы отказ, заключил союз с Польшей. К тому были веские причины: во-первых, новый польский король Стефан Баторий считался сторонником мира с Турцией и Крымом, а во-вторых, в последние годы правления Девлета Герая Крым подвергся усиленным набегам украинских казаков. Мир с королем позволял рассчитывать, что Стефан запретит казакам громить Крымский Юрт — со своей же стороны Мехмед Герай обещал, что удержит своих подданных от набегов на польскую Украину. Впрочем, не все здесь зависело от Стефана: днепровские казаки ходили на Крым не столько по приказу короля, сколько по собственной воле, а порой и по просьбе Москвы, которая всячески поощряла их к этому. [703]Мехмед Герай уже не раз выступал на Украину, безуспешно пытаясь разорить казацкие гнезда. Он звал с собой и братьев — но те отказывались, что выглядело особенно подозрительным на фоне слухов о некоем союзе, который казаки собрались заключить с кем-то из крымских султанов. [704]Это не могло не беспокоить Мехмеда Герая: ведь если Болы-Сараю удастся собрать вокруг себя, вдобавок к ногайским, еще и казацкие силы, то последствия могли быть самыми непредсказуемыми.

Наверняка Мехмед Герай не раз крепко задумывался над тем, как бы ему обуздать непокорных братьев. Ответ на этот вопрос появился очень скоро — причем весьма неожиданный.

Летом 1578 года Мехмед II Герай получил от султана Мурада III приглашение в военный поход. На этот раз падишах звал хана уже не в Венгрию, а гораздо дальше — к иранским границам, где османы после недолгого перемирия возобновили войну с кызылбашами за право считаться властителями Закавказья. Основной фронт теперь проходил по землям Ширвана (нынешний Азербайджан). Война была в целом успешной для турок, но добиться решительного перевеса у них пока что не получалось. Здесь османское командование и вспомнило о крымской армии, которая могла бы сослужить добрую службу в сражениях с иранской конницей.