Олекса Гайворонский - Повелители двух материков. Том. 1: Крымские ханы XV— XVI столетий и борьба за наследство Великой Орды

Это, однако, не означало, что хан и вовсе отрекся от наследия Великого Улуса. Напротив: он не отказался ни от титула предков, [840]ни от тех бывших ордынских владений, которыми можно было по-настоящему и с выгодой владеть: Северного Кавказа на востоке и Молдовы с Валахией на западе. На эти земли и обратил теперь свое пристальное внимание крымский правитель. [841]

Летом 1594 года посередине моста над пограничной рекой Сосной (на том дальнем рубеже Крымского Юрта, где когда-то Менгли Герай остановил ордынское войско) встретились два знатных посланца, крымский и русский, обменявшиеся договорными грамотами своих государей. [842]Между ханом Великого Улуса и его бывшим московским вассалом был заключен мир.

Тем временем Гази Герай с 80 тысячами крымцев и ногайцев [843]уже спешил к венгерским равнинам, где ему предстояло подтвердить свою славу воителя, неукротимого, словно зимний буран.

1-й венгерский поход Гази II Герая, его отношения с везирем — Отвага крымских войск на венгерском фронте — Возвращение в Крым, задержка в Валахии — Гази II Герай желает поставить крымского правителя в Молдове — Смена султана и последствия этого для Гази II Герая — Хан посылает в Венгрию Фетха Герая

В июле 1594 года Гази II Герай прибыл в Венгрию, где стояло большое османское войско. Турецкий главнокомандующий, везирь Синан-паша, устроил в честь прибытия хана военный парад и торжественный прием. Подъехав друг к другу на лошадях, хан и везирь обменялись рукопожатием, а затем Синан пригласил Гази Герая в свой походный шатер. Когда крымский гость вошел вовнутрь, везирь предложил хану место справа от себя и уселся с ним рядом. Началась трапеза. По окончании обеда слуги везиря подали Гази Гераю золотую чашу для ополаскивания рук, а Синан-паша преподнес ему подарки: пять тысяч золотых монет и прекрасного боевого коня. На нем крымский государь и вернулся в свой лагерь.

Могло бы показаться, что командир османской армии оказал крымскому союзнику исключительный почет и гостеприимство. Но это было не так. Достаточно было уже того, что паша, завидев хана, не слез с седла — хотя простолюдинам (даже столь высокопоставленным, как везирь) непременно полагалось бы спешиться при приближении царственной особы. Неподобающе выглядело и то, что везирь ввел хана в свою палатку, да еще и занял там почетное место, тогда как для встречи столь важной особы надлежало поставить отдельный шатер. Эти тонкости восточного этикета были моментально подмечены всеми присутствующими: везирь вел себя с ханом, как будто тот был равен ему по рангу! Никто, включая самого хана, не подал виду, что заметил это, но поведение турецкого вельможи многое сказало Гази Гераю о настроениях при султанском дворе. [844]Скоро хан и паша снова вместе сидели в шатре, обсуждая предстоящее сражение с австрийцами. Перед ними простиралась река, а далее стояла неприятельская крепость Рааб, у стен которой австрийцы устроили «табор» — подобие русского «гуляй-города», хорошо знакомого крымцам по их московским походам.

Гази Герай предложил следующий план: крымское войско со своими лошадьми пересечет реку вплавь и разгромит табор — и тогда турки смогут соорудить понтонный мост и переправить по нему пушки. Переплывать под обстрелом реку и сражаться с табором было весьма рискованным предприятием, но крымцы справились со своим заданием. Османы построили мост, подкатили пушки к самым стенам крепости, начали обстрел, и теперь Рааб был обречен.

Как ни странно, успех этого маневра вселил в Синан-пашу не столько радость, сколько зависть по отношению к Гази Гераю: ведь если хан и далее будет так удачлив, то он получит лавры победителя, а везирь останется в стороне (тем более, что до прибытия крымцев паша отнюдь не блистал на поле боя). Потому, чтобы не делиться с Гази Гераем славой взятия Рааба, везирь сказал ему, что дальше справится с крепостью и сам — а крымские воины пусть идут осаждать соседний замок, называвшийся Тэта.

Везирю не удалось «уберечь» Гази Герая от славы покорителя крепостей: через некоторое время ему донесли, что Тата взят крымцами и без турецкого содействия. [845]Столь же блистательно крымский полководец выступил и при взятии замка Коморн, повторив свой прием с переправой через реку и оказав османскому войску неоценимую помощь. [846]

Успехи хана сильно раздражали везиря. Не смея задеть самого Гази Герая, паша нашел повод выместить свое неудовольствие на его подданных. Следует отдать должное предусмотрительности турок: ведя войну в Венгрии, они старались причинять как можно меньше бедствий местному населению, сознавая, что грабежи и насилия могут превратить завоеванные земли в безлюдную пустыню, где нельзя будет найти продовольствия. Однако ханские воины придерживались иного мнения: они с самого начала рассчитывали на богатую добычу от венгерского похода, и в перерывах между сражениями рассыпались по окрестностям, собирая свой «урожай». Под тем предлогом, что был нарушен строгий запрет на грабежи, везирь приказал повесить нескольких зачинщиков набегов. [847]

Он мог наложить на виновных разные виды наказания, но избрал именно виселицу как самую позорную казнь. Если Синан-паша желал тем самым досадить Гази Гераю, то попал точно в цель. Сколь бы ни провинились ханские бойцы, нарушив указ везиря, вешать воинов, еще вчера сражавшихся за султана, было оскорблением для их правителя. Гази Герай собрал свою армию и увел ее обратно в Крым (за исключением десяти тысяч ногайцев, которых он все же оставил при паше [848]) — тем более, что подступала зима, когда военные действия приостанавливались.

Обратный путь крымцев лежал через дунайские княжества: Валахию и Молдову. Эта дорога была выбрана ханом не случайно. Триста лет назад земли обоих княжеств входили в улус эмира Ногая и подчинялись Золотой Орде. [849]Затем они были покорены Османской империей, и с тех пор правителей (господарей) Валахии и Молдовы назначал и смещал Стамбул. Однако даже после османского завоевания княжества продолжали платить дань Крыму в память обычая, установившегося при ордынском господстве. [850]

Отказавшись от бесполезной борьбы за Волгу, Гази Герай вспомнил об этих бывших владениях Великого Улуса, подчинение которых представлялось вполне осуществимой задачей. Конечно, Гази Герай не рассчитывал отобрать дунайские княжества у Османской империи, но его замысел и не требовал этого: хану было достаточно того, чтобы султан назначал правителями Молдовы и Валахии не князей из числа местных жителей, а крымских принцев из рода Гераев. В Крыму уже был готов и кандидат в правители Молдовы: Адиль Герай, сын нурэддина Вахта. [851]