Олекса Гайворонский - Повелители двух материков. Том. 1: Крымские ханы XV— XVI столетий и борьба за наследство Великой Орды

Перемена на крымском престоле принесла хлопоты не только виновникам гибели Мехмеда II Герая, но и московским боярам, которые уже считали покорение Крыма делом скорого будущего и даже, как упоминалось, заверяли в этом польских соседей. Прекращение крымской смуты спутало и рассыпало тот политический пасьянс, который столь старательно выстраивала в последние годы Московия.

Но если боярам пришлось отменить свои воинственные планы, то запорожские казаки, уже приглашенные Москвой в крымский поход, [806]не захотели отказываться от прибыльной экспедиции и решили напасть на Крым независимо от того, пойдут ли туда русские.

В начале лета 1589 года в крымском порту Гёзлев проходил большой ярмарочный торг, собравший купцов со всего Причерноморья, и городские склады ломились от всевозможных ценных товаров. В эту пору на гёзлевском побережье и высадилась лодочная флотилия атамана Кулаги из восьмисот запорожцев. Пока крымские гонцы мчались сообщить о нежданном десанте хану и калге, ярмарка превратилась в побоище: казаки успели разграбить триста лавок, перебив либо взяв в плен их владельцев — турок и караимов. [807]Фетх Герай срочно привел в Гёзлев войска, и бой с казаками завязался на улицах города. Отстреливаясь, налетчики отступили к своим лодкам и ушли в море, оставив в Крыму тридцать пленных сотоварищей и убитого в перестрелке атамана. [808]

Хан выступил к польским пограничьям. Выследить и истребить прячущихся в днепровских плавнях запорожцев было невозможно, и за доходную вылазку казаков расплатились селяне окрестностей Львова и Тарнополя, где ханская армия в сентябре 1589 года произвела немалые разрушения. На обратном пути крымцы встретились-таки и с казаками, которые подстерегали отяжелевшее от трофее! войско на днестровской переправе. В схватке погибло немало ханских воинов, но и казакам пришлось убедиться, что Гази Герай, не в пример прежнему хану, очень опасный противник. [809]После этой встречи казацкие флотилии надолго оставили крымские побережья в покое — тем более, что польский король обязался наблюдать за своими подданными, дабы они без его ведома не нарушали перемирий Польши с Турцией и Крымом.

Крымский удар по польским владениям был на руку Московии, и хан не упустил возможности напомнить царю об этом. Он сообщал Федору о своих успехах на польском фронте, просил у него средств для снаряжения войск, но главное — настаивал, чтобы царь скорее вернул в Крым Мурада Герая. [810]Кроме того, подчеркивал Гази Герай, Московия крупно обязана ему отменой османского похода на русскую Астрахань. [811]

Это было сущей правдой: турецкие солдаты, уже ожидавшие в Кефе отправки на Волгу, сразу после воцарения Гази Герая были переправлены на иранский фронт, галеры вернулись в Средиземное море, а свинцовые покрытия, снятые с куполов кефинских бань для переплавки на пули, были возвращены владельцам. [812]

Причиной отмены похода были, конечно, не симпатии хана к царю, а трезвый стратегический расчет. Крыму больше не угрожали с Нижней Волги ни ордынцы, ни покоренные Москвой хаджи-тарханцы и ногайцы, а для того, чтобы усмирить астраханских воевод, под прицелом следовало держать вовсе не Астрахань, а саму Москву. [813]В 1569 году шестнадцатилетний Гази Герай уже участвовал в знаменитом хаджи-тарханском походе своего отца [814]и, похоже, пришел к выводу, что Крыму нет никакого смысла сражаться за земли Поволжья. Что же до пресловутой «славы», которая вела к берегам Волги ханов прошлых лет, то на этот счет Гази Герай имел особое мнение.

Несмотря на дружелюбие крымского правителя по отношению к Московии, его старания вернуть в Крым племянника оставались напрасными. Хотя Москва и заявляла, что не держит Мурада Герая силой, тому не удавалось покинуть Астрахани. [815]Бояре оказались в очень непростой ситуации: с одной стороны, дальнейшая задержка «владыки четырех рек» грозила испортить отношения с Крымом, но с другой, Мурад Герай за последние годы столько узнал о тайной русской политике на Кавказе и достиг такого влияния среди местных правителей, что отпускать его, вооруженного этими знаниями и связями, было немыслимо.

Истомившись безрезультатным ожиданием, в 1591 году Мурад Герай решил отправиться на родину без царского позволения. Его не стали удерживать силой и даже дали собраться в путь, но накануне дня отъезда Мурад Герай и его сын Кумык Герай скоропостижно скончались. [816]Их постигла та же странная внезапная смерть, что недавно унесла и Саадета Герая.

Чтобы отвести подозрения от себя, астраханские воеводы устроили громкий показательный процесс, во время которого были найдены, подвергнуты пыткам и сожжены на костре «колдуны», якобы наведшие на крымских гостей роковые чары. Разумеется, «виновники» досадного происшествия отыскались не среди царских служителей, а среди татар, якобы подосланных из Крыма и Малой Ногайской орды. [817]Жена Мурада, Ес-Туган (которая прежде была замужем за Саадетом Гераем и, стало быть, потеряла совершенно сходным образом уже второго супруга) писала в Крым, что ее мужа и пасынка опоили ядом [818]— но, кроме слов женщины, других доказательств преступлению не имелось.

Гази Гераю очень не понравилось, как обошлись в Московии с его родственником. Не меньшее негодование хана вызвало и то, что русские начали новое наступление на Кавказ, строя там крепости и увеличивая гарнизоны. К Кавказу у Гази Герая было особое отношение: здесь жили родственники, вассалы и союзники Гераев; здесь в семьях черкесских князей воспитывались ханские дети; через Кавказ пролегала дорога между Кефе и Ширваном, от которой во многом зависел успех османских кампаний; да и в целом, здешние края были той частью ордынского наследства, от которой Гази Герай не был намерен отказываться. [819]

Крепости возводились и по окраинам Московии на крымском направлении. Стремление русских защититься от крымских походов было понятным — но в памяти крымцев живо вставала Казань, где подобные же укрепления на границе со временем превратились в отправные пункты царского наступления.

Возникало все больше подозрений, что Москва бросает Крыму дерзостный вызов со всех направлений, хотя и не заявляет об этом открыто. Это подтверждали и беи, убеждая хана напомнить боярам о крымской силе и добавляя, что среди Гераев уже сложился достох-вальный обычай, когда каждый крымский правитель считает своим долгом хотя бы раз повидать берега Оки. [820]

Гази Герай наверняка уже дважды видел окский берег, сопровождая своего отца в его знаменитых походах на Московию, [821]но не отказался побывать в тех краях еще раз: гибель Мурада Герая была к тому достаточным основанием.

К лету 1591 года Гази Герай собрал 150-тысячную армию и повел ее к русской столице. Хан строго запретил грабить по пути земли неприятеля, чтобы не замедлить продвижения к цели. [822]