Мурат Абдиров - Хан Кучум: известный и неизвестный

Хану от имени царя Федора Ивановича составили грамоту, гарантировавшую безопасный проезд и царскую милость. Однако эти послания, по мнению ученого Р. Г. Скрынникова, видимо, не дошли до Кучума [198] Скрынников Р. Г. Сибирская экспедиция Ермака, с. 275. . Можно только предполагать, отчего произошло такое. Возможно, планы московского правительства расходились с намерениями сибирских воевод. Если в Москве надеялись мирными средствами склонить Кучума к русскому подданству и даже оставить его на ханском троне в Сибири как своего вассала, то сибирские воевода, наверное, не питали таких надежд в отношении Кучума, зная его характер и неуступчивость в вопросах власти. Да им, наверно, и просто не хотелось иметь под боком в Сибири такого вассала, как Кучум. Поэтому они склонялись к военному разрешению «проблемы Кучума» и сумели подстроить так, что царские грамоты не попали в руки старого, доживавшего свой век хана.

В 1597 году Кучум сам обратился с грамотой к тарским воеводам, где интересовался, нет ли насчет него каких-нибудь решений из Москвы. В грамоте он по-прежнему называет себя царем: «Бог богат! От вольного человека, от Кучума царя, боярам, а слово то: что есте хотели со мною поговорите? Вам от государя своего, от Белого Князя, о том указ есть ли? И будет указ есть — и мы поговорим, и его слово приятно учиним…» Далее Кучум просил вернуть ему некоторые из захваченных его вещей и предоставить пастбища близ Иртыша: «Желая мира, требую Иртышского берега». Потеряв к старости зрение, почти слепой, хан просил также тарских воевод оказать ему милость и возвратить перехваченную воеводами мазь для глаз, «вьюк с лекарством», который вез в бухарском караване посол Саин от хана Абдуллы: «Очи у меня были больны и с Послы были зелья, да и роспись тем зельем с ними ж была». Хан писал, что если воеводы выполнят эти три его просьбы, то он им поверит, «слово ваше будет истинно», и тогда разрешал прислать для переговоров послов Суюцдика и Бахты-Ораза и переводчика Богдана. В заключение хан выражал неопределенную надежду о возможном примирении с русскими: «А от Ермакова приходу и по ся места пытался встречно стояти! А Сибирь не сам отдал, сами взяли! И ныне попытаем миритца — либо будет на конце лутче. И яз хочу правдою помириться, а для миру на всякое дело снисходительство учиню» [199] Миллер Г. Ф. История Сибири, т. I, с. 477; Небольсин П. И. Покорение Сибири, с. 121–122. .

Судя по тексту кучумовой грамоты, старый хан был готов к какому-то компромиссу, фактически признавал свое поражение и безнадежность дальнейшего сопротивления, но не мог просто так сложить оружие и капитулировать. Неписаный этикет чингизида не позволял этого сделать, иначе Кучум потерял бы всякий авторитет в глазах своих подданных и других государей. Поэтому он и спрашивал, не пришла ли из Москвы царская грамота насчет него с какими-нибудь мирными предложениями и вариантами переговоров, которые устроили бы его. Но воеводы, видимо, утаили от него царские послания и сообщили правительству о неуступчивости Кучума и необходимости его военного разгрома [200] Каргалов В. В. пишет, что Кучум якобы «слезно молил Москву принять сибирский юрт «под царскую высокую руку», но коварному хану не поверили» (Полководцы…, с. 305). Характер переписки показывает, что инициатором примирения выступала Москва, а хан до конца вел себя с достоинством и не уронил своего звания. .

Кучум, изгнанный русскими отрядами в степной район, в междуречье Иртыша и Оби, по-прежнему оставался главным противником Московского государства в Сибири. Со своими сторонниками он продолжал нападать на укрепления царских войск, на волости, где проживало местное население, платившее ясак русским властям. Попытки склонить хана к русскому подданству не увенчались успехом и, уступая настойчивым требованиям сибирских воевод, правительство приняло решение об уничтожении Кучума.

Поход против Кучума состоялся в августе 1598 года по приказу нового государя Бориса Годунова. Царская грамота была привезена в Тару 1 августа, а уже 4 августа воинский отряд выступил в поход. Грамота предписывала тарскому воеводе Андрею Воейкову возглавить отряд и вернуть в русское подданство волости, платившие ранее ясак в Тару. Подготовка к походу в степь велась заранее, и к моменту прибытия царской грамоты все было уже готово. Отряд состоял из 405 хорошо вооруженных воинов, опытных и закаленных стрельцов и казаков. Вместе с воеводой А. Воейковым отряд возглавляли три атамана казачьих, три «сына боярских» и предводитель местного ополчения. Почти половину войска составляли тарские, тобольские и тюменские служилые люди. Кучум своими постоянными нападениями на местные волости нажил себе немало врагов в среде местного населения, поэтому оно активно участвовало в походе против вчера еще грозного сибирского правителя, а сегодня кочующего с остатками своего улуса вдали от русских крепостей.

Отряд воеводы А. Воейкова 4 августа 1598 года выступил из Тары и быстрым маршем направился в юго-восточном направлении, в сторону Убинского озера (ныне это территория Новосибирской области). 10 августа к воеводе пришли перебежчики из Турашской волости и сообщили ему, что Кучум велел им находиться у озера, а сам кочует в долине реки Карасуык. Всего с ним около 500 человек и 50 бухарских торговцев. О походе против него он не знает. Получив ценные сведения, Войеков 15 августа прибыл к озеру Уби и здесь узнал, что Кучум с людьми ушел к Оби, где у него были пашни, поспевал хлеб.

Вскоре царский отряд сумел захватить в плен несколько воинов, которые под страшными пытками показали, что Кучум собирается напасть на Ялынскую и Каурдац-кую волости у Тары. Кроме того, они также сообщили, что за два дня пути до ставки самого хана, у озера Ик, находятся 30 семей кучумовых людей. Туда направился отряд из 40 конных казаков и 60 тобольских служилых во главе с боярскими детьми Моисеем Глебовым и Федором Лопухиным, с ними отправился и глава местного ополчения Черкас Олександров. Они внезапно напали на кучумовых людей у озера Ик и уничтожили их. Пять человек были доставлены к воеводе Воейкову и после пыток сообщили, что около 20 семей сторонников Кучума кочуют на расстоянии одно-двухдневного пути от лагеря хана. Воейков решил совершить неожиданное нападение на лагерь Кучума, не дав ему возможности подготовиться к бою, учитывая, что у него больше людей и они продолжают прибывать к нему для набега на окрестности Тары. Для обеспечения внезапности нападения отряд двигался с большой скоростью и с хорошо налаженной разведкой, роль которой выполняли авангардные группы, шедшие впереди основных сил. При этом опытный воевода удачно использовал конные отряды казаков для нанесения неожиданных ударов по ничего не подозревавшему противнику. От озера Ик Воейков направил тарских конных казаков и служилых людей во главе с Глебовым и Лопухиным, приказав им ночью напасть на кочевья, расположенные вблизи ставки хана, с тем чтобы те не успели сообщить Кучуму о приближении отряда. Глебов и Лопухин успешно справились со своей задачей, перебив всех людей хана, находившихся на подступах к лагерю. Теперь ничего не мешало тарскому отряду скрытно подобраться к ставке самого Кучума.