Пётр Толочко - Украина между Россией и Западом: историко-публицистические очерки

Одновременно с И. Нечуй-Левицким бьет тревогу И. Стешенко: он указывает на засорение украинского литературного языка бытовой лексикой. Разъясняя необходимость создания единого для всех украинцев языка, он предостерегает от неоправданного вмешательства в его живой организм, потому что любые перемены в языке «считаются расшатыванием основ самой нации, а борьба между реформаторами языка и его бережными хранителями порой приводит к вопросу государственного значения» [71] Стешенко И. Об украинском литературном языке // ЛНВ. 1912. Кн. 2. С. 302. .

С обстоятельным ответом И. Нечуй-Левицкому выступил в 1913 году Владимир Гнатюк. Он говорил: «Всякий литературный язык вырастает из такого диалекта, на котором творили известнейшие писатели. Чем больше талантливых писателей, тем сильнее они оттесняют из литературного языка другие диалекты, вводя свой, пока он не станет полностью господствовать» [72] Гнатюк В. Задача нашего литературного языка // Дело. Львов, 1913. № 65. С. 1. .

Казалось бы, после такого теоретически безупречного определения В. Гнатюк должен был признать именно за надднепровским диалектом право быть фундаментом украинского языка. На нем писали выдающиеся украинские писатели — И. Котляревский, Г. Квитка-Основьяненко, Т. Шевченко, П. Мирный, М. Коцюбинский, И. Нечуй-Левицкий. Но этого не произошло. Наоборот, он обвиняет И. Нечуй-Левицкого в том, что тот признает центром украинского языка только надднепровский диалект, а все остальные говоры считает неважными, «окраинными» [73] Там же. № 66. С. 2. . В. Гнатюк, со своей стороны, ставит под сомнение желание И. Нечуй-Левицкого и других украинских писателей взять за основу литературного языка левобережные говоры, и главный среди них — полтавский. Справедливости ради надо сказать, что он не настаивает и на исключительности галицкого диалекта, поскольку убежден, что «необходимо одним брать от других все лучшее и плодотворное, отбрасывая негативное и ненужное» [74] Гнатюк В. Указ. соч. № 69. С. 1. . И все-таки, принимая во внимание потребность в «едином научном и публицистическом литературном языке», В. Гнатюк делает вывод, что у беллетристики еще долго будут оставаться свои региональные права.

К сожалению, региональные права остались у двух литературных языков — надднепровского и галицкого. Единения так и не произошло.

В. Гнатюк опровергал авторитетность суждений И. Нечуй-Левицкого тем, что у того нет филологического образования. Но этот писатель — не первый, кто выражал беспокойство галицизацией украинского литературного языка. Еще раньше это делали Михаил Драгоманов и Борис Гринченко. В конце концов, это же признавал и сам В. Гнатюк: «Хотя украинские писатели в России жалуются на галицкий литературный язык не только сейчас, а уже целых двадцать лет... и укоряют его влиянием польского, немецкого и прочих языков, но при этом не обращают внимания на российское влияние» [75] Там же. № 66. С. 2. .

По М. Драгоманову, «для российской Украины пока та педагогическая галицкая литература большой ценности представлять не может как из-за разницы школьного образования, да и по причине небрежности галицких авторов и переводчиков при обработке языка. Язык этот русскоязычным украинцам кажется трудным, смешанным, порой — совершенно варварским» [76] Гринченко Б., Драгоманов М. Диалоги об украинском национальном вопросе. Киев, 1994. С. 227-228. .

Еще выразительнее характеризует галицкий литературный язык Б. Гринченко. «Некоторые галицкие издания, — пишет он в одном из своих писем из Надднепровской Украины, — таковы, что у них практически нет ничего, что могло бы быть литературным... Рутинный галицкий язык буквально отталкивает свежего читателя» [77] Гринченко Б., Драгоманов М. Указ. соч. С. 119. . Относясь в принципе с симпатией к галицкому национальному движению, Б. Гринченко не мог испытывать те же чувства к галицкой литературе, которая никак не хотела переходить на фонетический язык. «Очень жаль, — замечает он, — что галичане вообще (кроме нескольких исключений) не придают значения своему литературному развитию и в самом деле находятся в этой области на низком уровне, а их произведения (кроме повестей Федьковича, Франко и Кобринской), как правило, напоминают своим содержанием и языком (часто невозможным!) начало, а не конец ХІХ века. Это препятствует общей работе людей из обеих частей Руси-Украины» [78] Там же. С. 143. .

Со времен тех дискуссий — Б. Гринченко с М. Драгомановым (1892-1893) и И. Нечуй-Левицкого с В. Гнатюком (1912-1913) — прошло много лет, сменили друг друга несколько исторических эпох, а ситуация с существованием двух украинских литературных языков остается злободневной и в конце ХХ столетия. Разница лишь в том, что один из этих языков — надднепровский — ушел далеко в своем развитии, а второй — галицкий (в его диаспорном варианте) — по сути, так и остался на позициях конца ХІХ — начала ХХ века.

Как и при М. Грушевском, сегодня на Украину, теперь уже из диаспоры, перенеслись журналы, газеты, издательства, отнюдь не собирающиеся исповедовать правило, по которому в чужой монастырь не ходят со своим уставом. Как пример — поэт из Нью-Йорка Богдан Бойчук. Его, как и многих других представителей диаспоры, не устраивала литература Советской Украины, поэтому все они, по его словам, «писали не только для нас, но и для них, для Украины, и делали это совершенно сознательно» [79] Бойчук Б. Указ. соч. С. 117. . До возникновения суверенной Украины диаспора якобы одна несла ответственность за украинскую литературу, музыку, театр и искусство. Отныне эти обязанности должны были взять на себя украинские писатели, композиторы, театральные деятели, которых очень много, целые тысячи. Но они, по мнению Б. Бойчука, не выполняют в полной мере своей высокой миссии. А из этого следует логический вывод: диаспора и впредь должна помогать Украине.

За помощь, конечно, спасибо. Но в том, что касается украинского литературного языка, помогать надо не Украине, а диаспоре. Удивительно, что этого никак не поймут наши единокровные братья из-за океана. С энтузиазмом, достойным лучшего применения, они навязывают нам языковые формы конца ХІХ — начала ХХ века, которых давно уже нет и в самой Галичине.

В диаспорно-украинских изданиях, которые выходят на Украине, явочным порядком внедряются не только архаичные, зачастую иностранного происхождения лексемы — амбасада, кшталт, шпальта, терень, трафити, наразі, социяльний, тяглість, спільнота, відсоток, вояк, діяспора, радіюс, діялектика, — но и совершенно чуждые литературному языку фонетические и синтаксические формы.

Непривычны и невосприимчивы для слуха украинца окончания «и» в родительном падеже единственного числа существительных третьего склонения вместо употребляемого на Украине окончания «і». Например, радости, смерти, любови, вісти, ментальности и т. д. Аналогично воспринимается замена буквы «ф» буквой «т» в словах иностранного происхождения: катедра, Атон, Атанасій, Теодосій и пр. Со времен наших первых летописей на Руси эти и подобные им слова писались с буквой «ф». Какая насущная необходимость заставляет нас отказаться от собственных традиций? К тому же во многих случаях эта замена приведет к утрате смысла понятия. Напишите: Фрідріх, Фауст, Фаберже , или адаптированное украинское Федір с начальной буквой «Т» — и вы не узнаете этих привычных для нас имен.