Пётр Толочко - Украина между Россией и Западом: историко-публицистические очерки

Свидетельств этому множество. И, может, наиболее показательные — киевские майданы. Ведь истинные их цели ничего общего с интересами народа не имели, но были с большим энтузиазмом поддержаны многими. Это говорит о социальной незрелости общества, о его привычке жить эмоциями, а не разумом. И все, что происходит с нами сейчас, говорит о том, что украинское общество оказалось неспособно ответить на новые вызовы. Это справедливо в отношении и той его части, которая называется политической элитой, и той, что именуется простым народом. Поскольку элита и народ — это сообщающиеся сосуды.

— А что же наш духовный авангард — интеллигенция, которая должна быть движущей и направляющей силой?

— Интеллигенция у нас конформистская, продажная и мимикрирующая. Так было всегда. Что говорить, если Кравчук был секретарем ЦК Компартии Украины и сам же инициировал ее запрет!

В 2010 году, во время президентства Януковича, была создана Гуманитарная рада, куда вошли представители научной и творческой интеллигенции. Пригласили и меня. Помню, как на праздновании Шевченковских дней меня впервые за много лет позвали на торжества и возложение цветов к памятнику. Иван Драч — известный украинский поэт — подошел тогда ко мне и улыбнулся: «Ну що, Петре, нарешті твоя влада прийшла!» А я ему ответил: «Моя, Іване, нарешті, а твоя завжди».

После двух-трех заседаний Гуманитарной рады я понял, что в моих советах никто не нуждается, убедился в абсолютной бесполезности своего участия и ушел, написав открытое письмо президенту. Зато все остальные члены рады сидели там до конца, до самой «революции достоинства». А потом дружно и рьяно стали проклинать Януковича.

Я же никогда не вписывался в комфортность режима. И считаю, что истинное призвание интеллигенции — быть в оппозиции к власти. Интеллигенция острее чувствует нерв жизни, несправедливость, а поэтому должна не растворяться в режиме, а корректировать его действия. Если же она не выполняет этой роли, то не имеет права называться интеллигенцией.

— В одном из недавних публичных выступлений Вы сказали, что «Заблудшие» — Ваша последняя публицистическая книга. Что подтолкнуло Вас к тому, чтобы поставить точку?

— Я не хочу больше писать, потому что разуверился в пользе своих писаний. Когда Льва Николаевича Толстого спросили: «Почему Вы больше не пишете беллетристику?», он ответил: «Закончилась энергия заблуждения». Толстой был гением и нашел красивый образ. Что-то похожее произошло и со мной: я увидел бесплодность своих попыток разговора с обществом, ничего в этом смысле не достиг, никого не перевоспитал, не достучался.

Поэтому, как в старину говорили, если Бог прибавит мне лета, то, может быть, я еще что-то хорошее сделаю в науке. Сейчас вот заканчиваю книгу «Киев и Новгород» — это очень интересная тема, над которой я давно размышляю. В историографии эту тему обошли, поскольку все время старались противопоставить два города. Дескать, Новгород всегда стремился уйти из зоны влияния Киева, потому что в Новгороде была республика, а здесь — монархия.

Я же хочу показать, что это ошибочное мнение, что эти два города были опорой Руси — как общединастическое родовое наследие. Первый князь пришел в Киев из Новгорода, и последний — в предмонгольское время — пришел оттуда же.

— То есть по-прежнему будете объединять то, что сейчас изо всех сил пытаются разорвать?

— Да. И ведь не только наши разрывают, некоторые российские историки тоже. Такой вот парадокс. Я чужой здесь, но не вполне свой и в России. Там также не всеми воспринимается идея единой Руси во главе с Киевом вплоть до монгольского нашествия. Имеет место тенденция несколько спрямить исторический процесс из Новгорода на Владимир и далее на Москву.

Я доказываю, что именно Киев был символом единой Руси, центром всего восточнославянского пространства — не только политическим, но и духовным. Киев оставался метрополией Руси вплоть до конца ХІІІ века. Но этот киевоцентризм не всеми воспринимается, особенно в условиях ухудшившихся отношений между Украиной и Россией. Получается, что моя защита единства Древней Руси как бы не ко времени. Но я историк, а не политик. И смысл своей жизни вижу в том, чтобы воссоздать по возможности правдивую картину нашего общего прош лого.

Как известно, искажение фактов чревато нагромождением не только лжи, но и трупов. А грех историка сравним с ошибкой врача, но применительно к целым народам.

Диалог культур, предполагающий взаимное уважение культурной идентичности народов, скорее идеальная философская категория, чем жизненная реальность. Ни на одном историческом этапе не была представлена такая благообразная картина. Развитие всегда носило экспансионистский характер, причем не только военно-политический, но и духовно-культурный. Оно больше похоже на монолог, а если и напоминает диалог, то отнюдь не равноправный, а зачастую и не мирный.

Формирование культурной, или цивилизационной, общности — это всегда сложный и противоречивый процесс, сопряженный с приобретениями и потерями. Как правило, эта общность создавалась при участии военно-политической силы в лице государственной бюрократии и далеко не всегда мирно. В истории редко удавался естественный синтез многих культур, чаще всего это насильственное распространение в определенном регионе одной культурной традиции, в «плавильном котле» которой сгорали другие. Это же относится и к носителям традиций, которые также исчезали в процессе их ассимиляции основным этносом цивилизации.

Древней истории известно много таких примеров. Возможно, наиболее показательным является формирование римской цивилизационной общности, которая утверждалась на территориях, удаленных от глобализационного источника на тысячи километров. Это утверждение носило преимущественно характер завоевания. Римское имперское влияние и римский порядок на огромных пространствах Европы и Африки поддерживали воинские гарнизоны, базировавшиеся в мощных укрепленных лагерях. Из этих «военных баз» римские легионеры предпринимали походы против варваров, которые не всегда покорно воспринимали принудительное приобщение к римской цивилизации.

Кроме того, всегда существовали межцивилизационные противоречия. Глобализуясь на определенной территории, цивилизация рано или поздно соприкасалась с другой, развивавшейся в сходных или отличных условиях на сопредельной территории. Нередко между ними происходили драматические столкновения. В большей мере они были характерны для культурно различных цивилизаций (например, разгром Византии турками или Киевской Руси монголо-татарами), но случались и между родственными культурами. Примером этому может служить длительное противостояние православно-византийской и римско-католической цивилизаций, в результате которого европейский католический мир нанес непоправимый урон своим восточным «братьям во Христе». В 1204 году крестоносцы, выступавшие под знаменем Папы Римского, разрушили Константинополь и фактически погребли под его руинами одну из ярчайших мировых цивилизаций.