Джон Гай - Две королевы

Вероятно, на это потребовалось два дня. 26-го числа Босуэлл во весь опор поскакал в Эдинбург. Там он договорился со своей женой, леди Джин Гордон, чтобы она подала заявление о разводе в протестантский суд. Заявление было подано в тот же день. Яркие подробности, изложенные в документе, позволяют предположить, что Босуэлл все подготовил заранее. В заявлении говорилось, что он средь бела дня на территории Хаддингтонского аббатства развлекался с «костлявой девчонкой, черноволосой» Бесси Кроуфорд, горничной его жены. Босуэлл с готовностью признал супружескую неверность.

3 мая судьи издали постановление о разводе. Последствия проявились немедленно — от Хантли уже откупились, и он с неохотой признал условия финансового соглашения своей сестры с Босуэллом. Одновременно Мария обратилась к архиепископу Сент-Эндрюса, чтобы тот аннулировал брак Босуэлла в католическом суде. Ее заявление было принято 27 апреля, а 7 мая последовал вердикт: брак с леди Джин объявлялся недействительным с самого начала по причине отсутствия канонического разрешения.

До сих пор Хантли мирился с разводом сестры, но у всего есть пределы. Вернувшись в Данбар, Босуэлл обнаружил, что Хантли и Мария серьезно поссорились. Несмотря на подпись под «договором таверны Эйнсли», Хантли все больше сомневался, стоит ли поддерживать Босуэлла. К концу мая он уже не скрывал своего нежелания поддерживать курс на вооруженное противостояние с лордами, которого придерживался его бывший зять.

Лорды впервые собрались в Стирлинге через три дня после похищения Марии. Инициаторами встречи были Мортон, Аргайл, Атолл и Мар, и четыре дня спустя был подписан новый договор. Они называли себя «лордами конфедерации», отвергая обвинения в мятеже, но признаваясь, что намерены освободить королеву из «плена». Они призывали использовать все средства, чтобы дать королеве «свободу», «уберечь принца и страну» и убить Босуэлла, которого они теперь называли «варварским тираном» и «жестоким убийцей». Босуэлл просто стал слишком силен. У него имелись, как утверждали лорды конфедерации, «войска, снаряжение и корабли под его началом». Конечно, это было преувеличением, но совершенно очевидно, что Босуэлл серьезно угрожал независимому положению этих лордов и поэтому занял место Дарнли — но совсем не так, как он всегда представлял.

Во вторник 6 мая Мария и Босуэлл торжественно въехали в Эдинбург. Когда они приблизились к Западным воротам, пушки замка дали залп, а Босуэлл спешился. Он взял лошадь Марии под уздцы, и они медленно поднялись по склону холма к замку. Но толпа на улицах встретила их угрюмым молчанием. Мария и Босуэлл были явно недовольны, но вряд ли могли ожидать чего-либо иного. Популярность Марии была не настолько велика, чтобы люди одобрили брак с Босуэллом, и за его положение как защитника королевы была заплачена высокая цена. В тот же день помощнику Нокса в соборе св. Джайлса, бесстрашному Джону Крейгу, предложили объявить о бракосочетании Марии и Босуэлла. Он отказался, потребовав королевского предписания, которое пришло на следующий день — в нем Мария сообщала, что ее не изнасиловали и что Босуэлл не удерживал ее в плену. Она приказывала Крейгу публично объявить о предстоящем венчании. Если же королеву не насиловали, на чем продолжала настаивать она, значит, Мария добровольно легла с Босуэллом в постель в Данбаре, то есть спала с женатым мужчиной, участвуя в супружеской измене. Либо то, либо другое. Крейг зачитал объявление на следующий день, но только после того, как призвал в свидетели небо и землю, что ему отвратителен этот брак.

9 мая Босуэлл вызвал к себе Крейга и потребовал объяснений за прозвучавшие комментарии. Но священник не стал извиняться, а, наоборот, принялся увещевать Босуэлла. «Я обвинил его, — говорил он, — в нарушении закона о супружеской верности, установлений церкви и закона о похищении, в подозрении в сговоре с женой, во внезапном разводе и в объявлении о следующем браке через четыре дня и, наконец, в подозрении в участии в убийстве короля, подтверждением чего служит этот брак».

В воскресенье 11 мая Крейг повторил свои обвинения с церковной кафедры. Босуэлл пришел в ярость. Он снова вызвал к себе священника, на этот раз перед заседанием Тайного совета, и обвинил его в превышении власти. Но Крейг ответил: «Пределы моих полномочий, которые есть слово Божие, добрые законы и здравый смысл, свидетельствуют об истинности всего сказанного мною». Это был второй Нокс! Но Босуэлл, в отличие от Марии, отказался вступать в дискуссию. Он приказал священнику замолчать, а затем выгнал, угрожая повесить.

На следующий день Мария даровала Босуэллу прощение за похищение на мосту через Алмонд, а затем присвоила ему высокий титул, чтобы он мог жениться на ней. Торжественная процессия, возглавляемая герольдами, проследовала в Эбби-Кирк в Холируде. За герольдами шли граф Ротс с церемониальным мечом, граф Кроуфорд со скипетром и Хантли с короной. Мария, сидевшая в королевском облачении на золоченом троне под балдахином, возложила на голову Босуэлла герцогскую корону. Босуэлл был одет в алую мантию, отороченную мехом горностая, и его сопровождал Кокберн, лэрд Скилинга, который нес синее знамя с его гербом. Мария торжественно провозгласила Босуэлла герцогом Оркнейским и лордом Шетладским. После церемонии рыцарское звание было пожаловано четырем его сторонникам.

Но стремительный взлет Босуэлла был кратким. Лорды конфедерации заняли Стирлинг, где основали второй двор, от имени принца Джеймса. Они даже дали согласие на постановку пьесы, в которой Босуэлла судили за убийство Дарнли, признали виновным и повесили. Возможно, это осталось бы незамеченным, но мальчика, игравшего роль Босуэлла, повесили так реалистично, что он едва не задохнулся, и пришлось срочно спасать его. Босуэлл пришел в ярость, когда узнал о спектакле. Он грубо выругался и пригрозил отомстить мятежным лордам.

В среду, 14 мая, был подписан брачный договор. В нем брак оправдывался тем, что Мария была молодой вдовой, «способной к продолжению рода и рождению детей» для сохранения династии, и что ее замужества желают и поддерживают «большая часть ее дворян». В тексте даже имелась прямая цитата из «договора таверны Эйнсли», где оправдывалось решение Марии «проявить смирение» и сочетаться браком с одним из своих подданных. Отмечалось, что Босуэлл был рекомендован королеве лордами, и она «милостиво вняла» их просьбе. Мария больше не обращалась за советом к Франции, Испании или Англии. Круг ее интересов сузился до собственного королевства, и она, казалось, была рада называться женой Босуэлла и даже быть презираемой за это своими родственниками Гизами.