Джон Гай - Две королевы

Затем наступила очередь Морея. Не удивительно, что он не горел желанием настаивать на обвинении в убийстве или предъявлять собранные доказательства. Он подстраховывался, опасаясь гнева Елизаветы, если он обвинит свою сестру в убийстве и супружеской неверности, но не сможет этого доказать. Морей также хотел получить гарантии, что если ему удастся доказать вину Марии, то она больше не вернется на шотландский трон.

Именно это было главным. Морей боялся, что даже если он докажет соучастие Марии в убийстве Дарнли, Елизавета все равно не признает его назначение регентом или согласится передать Марию лордам, чтобы они решали ее судьбу, а может, будет держать ее в английской тюрьме. Он не желал представлять суду оригиналы «писем из ларца», по крайней мере официально, пока не будет уверен в своей победе — в том или ином виде. Морею хотелось и того и другого. Он отказывался передавать письма официально, но с готовностью показывал их английским судьям «в частном порядке и тайно». Письма не показали представителям Марии — согласно установленной Сесилом процедуре, они не имели права требовать доступа к документам.

На английских судей тактика Морея не произвела впечатления. Обвинения были шокирующими, но принадлежали ли письма Марии? Судьи не увидели никаких доказательств. Самый несговорчивый из них, граф Сассекс, прямо предупреждал об этом Сесила. 22 октября он писал: «Если противная сторона обвинит ее в убийстве, предъявив письма, то она будет все отрицать и обвинит большинство из них [то есть лордов конфедерации] в явном согласии на убийство, что будет трудно опровергнуть». Сассекс понимал, если Морей и его делегация представят «письма из ларца», адвокатам Марии будет достаточно лишь отрицать, что письма принадлежат ей. И она сможет коренным образом изменить ситуацию, обвинив мятежных лордов в убийстве Дарнли. Тогда в роли подсудимых окажутся лорды, а не Мария. И поскольку в деле замешаны большинство из ее обвинителей, то Морей проиграет.

Норфолк беспокоился еще больше. «Это дело, — объяснял он Сесилу, — самое сомнительное и опасное из всех, что мне приходилось рассматривать». Адвокаты Марии уже намекали, если «письма из ларца» будут официально предъявлены суду, она потребует личного присутствия на заседаниях. Норфолка шокировали выводы из второго письма (длинного «письма из Глазго») и шестого письма (самое убедительное из трех писем о «похищении»), но совершенно очевидно, говорил он, что лорды не заинтересованы в справедливости, а «ищут только своей личной выгоды». В своем стремлении защитить себя «они не заботятся о том, что станет с королевой или королем!». План Сесила начинал рушиться. Судя по заявлениям Сассекса и Норфолка, английские судьи понимали, что многие из обвинителей Марии были соучастниками убийства Дарнли, и меньше всего Морею хотелось, чтобы это стало известно.

Сесил поспешил вмешаться. Он организовал временный перерыв в заседаниях комиссии. Затем трибунал перенесли на юг, в Вестминстер, и назначили пять дополнительных судей, среди которых был сам Сесил и его зять, сэр Николас Бэкон, что явно сместило баланс в пользу Морея. Расширенный трибунал возобновил слушания 26 ноября. Тем временем Сесил уговорил Елизавету дать Морею гарантии, которых тот добивался. Если «письма из ларца» признают подлинными, Елизавета передаст Марию лордам конфедерации, при условии, что они гарантируют ее безопасность, или будет держать ее в Англии. Елизавета также признает Морея в качестве регента. Получив желаемое, он почти сразу же официально предъявил Марии обвинение в соучастии в убийстве Дарнли.

Мария была потрясена переменой в отношении к ней кузины. Ее заверяли, что английские судьи не будут пытаться рассматривать ее дело, а лишь выступят в роли арбитров в ее споре с мятежными лордами. Будучи королевой, Мария не желала, чтобы ее судили в юрисдикции, которую она не признает, и приказала своим адвокатам немедленно покинуть трибунал.

Они уехали 6 декабря, но было уже поздно. На следующий день Морей предъявил оригиналы «писем из ларца». Письма тщательно изучили на долгих заседаниях, продолжавшихся два полных дня, а затем еще раз, 14 декабря в Хэмптон-Корте. Исправляя протоколы трибунала, в которых описывалось, как были представлены документы, которые должны были фигурировать в качестве доказательств, Сесил аккуратно ставил все точки над «i» и черточки в «t». «Таким образом, — говорится в черновике, написанном рукой его секретаря, — они предъявили маленькую серебряную шкатулку, позолоченную, в которой были письма и записки, по их утверждению, от королевы Шотландии к графу Босуэллу».

Все совершенно понятно, но не для Босуэлла. Он собственноручно переписал протокол:

Итак, они предъявили маленькую позолоченную шкатулку меньше фута длиной, украшенную во многих местах римской буквой «F», расположенной под королевской короной [92] Вензель Франциска II. , и содержащую письма и записки, которые, по их словам, и как было подтверждено, написаны собственноручно королевой Шотландии графу Босуэллу.

Это должны были быть не просто письма Марии, а письма, касательно которых «подтверждено», что они написаны Марией «собственноручно». Это был не просто старый ларец. Добавленная подробность укрепляла доверие к расследованию. По иронии судьбы ларец, содержавший знаменитые письма, остался в истории именно таким, каким его описал Сесил. Шотландской делегации, которая до этого момента считала этот предмет обыкновенным и называла его «шкатулкой» или «серебряной шкатулкой», так и не позволили описать собственный трофей.

Слушания затягивались. Делегация Морея не предъявляла оригиналы «писем из ларца», пока Мария не отозвала своих адвокатов. Согласно иррегулярным правилам, которые установил Сесил, Марии было отказано в праве доступа к этим документам, по крайней мере, после того, как их рассмотрит трибунал. Следует отдать должное Елизавете, которая теперь тянула время. В глубине души она хотела, чтобы Марию признали невиновной и вернули на шотландский трон. Она не любила Морея, не верила ему и не считала «письма из ларца» подлинными. По ее мнению, цель трибунала состояла в том, чтобы продемонстрировать явную подделку. Теперь процесс выходил из-под контроля. Он принимал явно односторонний характер. Если она будет действовать несправедливо или бесчестно, под угрозой окажется ее репутация.

Елизавета вмешалась, чтобы восстановить контроль над Сесилом и собственной политикой. Она второй раз объявила перерыв в заседаниях трибунала, а затем добавила к коллегии судей графов Нортумберленда, Шрусбери, Хантингтона, Уэстморленда и Варвика и сама председательствовала в Хэмптон-Корте 14 декабря, когда в последний раз изучались «письма из ларца». Елизавета приказала прочесть вслух протоколы заседаний трибунала, затем обвинения Морея и, наконец, «свидетельства», в частности «письма из ларца».