Сергей Веригин - Под чужими знаменами: военный коллаборационизм в Карелии в годы Второй мировой войны (1939–1945)

Несколько позже было подготовлено аналогичное обращение уже к Маннергейму. Его лично составил сам Архангельский. В нем выражалось желание белой эмиграции обсудить вопросы о форме их участия в борьбе против СССР [82] Там же. . Однако первоначально Маннергейм проявлял определенные колебания и, отвечая на это обращение, заявил, что «не видит возможности воспользоваться сделанным предложением», добавив, что «трудно предвидеть, какая возможность для нас может открыться в будущем» [83] «Мы должны учесть наш опыт в Финляндии…». С. 323; Чему свидетели мы были…: переписка бывших царских дипломатов, 1934–1940: сб. док. Кн. 2. М., 1998. С. 273. .

Скорее всего, позиция Маннергейма объяснялась тем, что в Финляндии хотели бы выяснить отношение западных стран к этому вопросу. Однако русская эмиграция не получала действенной поддержки от Франции и Англии в деле создания каких-либо русских воинских формирований. В эмигрантской прессе в уже середине декабря 1939 г. отмечалось, что «в борьбе против большевизма союзники… не хотят пользоваться русским национальным флагом» [84] Чему свидетели мы были… С. 264. . На решение Маннергейма могло повлиять и сложившееся в стране мнение о РОВС, который имел собственные отделения в Хельсинки и Выборге, как о весьма радикальной организации.

Но тяжелое положение на фронте привело к изменению позиции и Маннергейма, и финского военного командования. В январе 1940 г. в Финляндии реально приступили к образованию «Русской народной армии», возложив саму работу на финляндское отделение РОВС. Непосредственно ее возглавил советский эмигрант, бывший секретарь Сталина Б. Г. Бажанов [85] Там же. . Штаб создаваемой армии решили разместить в Хельсинки, а русским эмигрантам позволили начать соответствующую вербовку, обучение и снаряжение «Русской народной армии». Тогда же приступили и к разработке соответствующих уставов этой «армии». Как вспоминает Б. Г. Бажанов, «наша армия должна была строиться не на советских уставах, а на новых, которые нужно было создавать заново» [86] Цит. по: Соколов Б. В . Тайны финской войны. М., 2000. С. 236. .

Более того, в этом же месяце финское военное командование само начало осуществлять вербовку из числа советских военнопленных для образования особого русского подразделения в составе финской армии. 27 января 1940 г. по указанию Генштаба приступили к выпуску два раза в неделю на русском языке газеты «Друг пленных», которую просматривал сам Маннергейм. Началась публикация и других русскоязычных газет для военнопленных [87] Барышников Н. И . Финляндия: из истории военного времени, 1939–1944. С. 355. .

Однако усилия пропагандистского характера не достигли цели. «Вскоре мы поняли, — отмечал А. Пакаслахти, — что советские солдаты имели иммунитет к нашей пропаганде… Маршал был поражен этим новым психологическим складом русских» [88] Цит. по: Там же. С. 356. . Сам Бажанов впоследствии вынужден был признать, что все тогда шло «черепашьим шагом» [89] Бажанов Б . Воспоминания бывшего секретаря Сталина. М., 1997. С. 222. , хотя причину этого руководство РОВС видело в слабой организации печатного дела, которое исходило исключительно из представлений финского руководства [90] «Мы должны учесть наш опыт в Финляндии…». С. 331. .

В результате вся эта работа не принесла весомых результатов. За два месяца в ряды «Русской народной армии» вступило лишь несколько сот советских военнопленных. Точные данные до сих пор не установлены. В работах историков М. И. Семиряги, Н. И. Барышникова, В. Н. Барышникова и Д. Д. Фролова, которые занимались этой проблемой, называются цифры от 152 до 500 человек [91] Семиряга М. И . Тайны сталинской дипломатии, 1939–1941. М., 1992. С. 185; Барышников Н. И . Финляндия: из истории военного времени, 1939–1944. С. 357; Барышников Н. И . Об идее эмигрантского правительства в Карелии в советско-финляндской войне 1939–1940 гг. // Советско-финляндская война 1939–1940 гг.: материалы междунар. науч. — практ. конф. (16–17 марта 2002 г.). Петрозаводск, 2002. С. 34; Фролов Д. Д . Из истории зимней войны 1939–1940 гг.: сб. док. Петрозаводск, 1999. С. 16–17. . Как отмечает Д. Д. Фролов, «большинство военнопленных не сотрудничало с финнами… Они относились настороженно к финской пропаганде или даже не были к ней восприимчивы» [92] Фролов Д. Д . Из истории зимней войны 1939–1940 гг. С. 14. .

Кроме того, для создаваемой «армии» практически не удалось завербовать надежных командиров. Поэтому, как вспоминает Б. Г. Бажанов, «я решил взять офицеров из белых эмигрантов» [93] Цит. по: Соколов Б. В . Тайны финской войны. С. 236. . С этой целью по распоряжению финляндского отдела РОВС в его распоряжение были приписаны все бывшие кадровые офицеры царской армии. При этом Бажанов сразу же столкнулся с рядом трудностей, поскольку прибывшие к нему люди «говорили на разных языках и нужно было немало поработать над офицерами, чтобы они нашли нужный тон и нужные отношения со своими солдатами» [94] Там же. . Но работа по созданию «Русской народной армии» затянулась, и ее части так и не приняли участия в боях.

Само пребывание финских и советских военнослужащих в плену было недолгим. Согласно мирному договору между СССР и Финляндией от 12.03.1940 предусматривался обмен военнопленными. Была создана Смешанная комиссия по обмену военнопленными между СССР и Финляндией. Правительство СССР в состав этой комиссии включило комбрига Евстигнеева (представитель Красной Армии), капитана госбезопасности П. Сопруненко (начальник УПВИ НКВД СССР) и Г. Тункина (представитель НКИД СССР). Правительство Финляндии в Смешанную комиссию выделило генерала Уно Койстинена (советник миссии), подполковника Матти Тииайнена (командир Хяменского кавполка) и капитана Арво Виитанена. Основными вопросами, которые должна была решать комиссия, были: порядок передачи военнопленных, наведение справок о пропавших без вести, определение срока передачи тяжело раненых и больных.

С 14 по 28 апреля 1940 г. в г. Выборге состоялось шесть заседаний Смешанной комиссии по обмену военнопленными между СССР и Финляндией. Стороны сделали заявление о количестве военнопленных: в Финляндии, по официальным данным, находилось 5 395 советских военнослужащих, в СССР — 806 финских военнослужащих.

В. П. Галицкий в своей монографии пишет: «…ни Костинен, ни Евстигнеев не располагали точными сведениями о количестве военнопленных. Уместно будет также напомнить, что в плен финские военнослужащие захватывались Красной Армией и после 12 марта 1940 г. Так, после 12:00 13 марта 1940 г. в районе Таммисуо (около Выборга) было захвачено в плен 10 финских военнослужащих, которые переданы финским представителям 16 апреля 1940 г. О данном факте докладывалось начальнику Генерального штаба РККА командарму 1-го ранга Шапошникову». И далее В. П. Галицкий делает вывод, что всего было пленено военнослужащих финской армии 876 человек, а военнослужащих советской армии — 6 116 человек. Данные расхождения (в числе пленных. — С. В .) можно объяснить плохим учетом пленных и несвоевременным сообщением сводных данных членам Смешанной комиссии [95] Галицкий В. П . Финские военнопленные в лагерях НКВД (1939–1953 гг.). С. 57–58. .