Фернандо Санчес Ривас - Вооруженные силы Чили: пример империалистического проникновения

Журналист: Когда-нибудь вас направляли за границу, например в соседние пограничные страны?

Гонсалес:Нет, только в Арику. Всегда почему-то Арика вызывала много беспокойства, не знаю почему. Я тоже был там, но в расположении какой-то воинской части, назвать которую тебе не сумею. Нас посадили в самолет, заставили спрыгнуть и сказали: «Красные идут сюда, стреляйте». В воздух подняли десятки шаров, мы расстреляли их все и заявили: «Мы остановили красных». Потом появились танки и другие подразделения, и нас заставили их атаковать, вклиниться огнем в их порядки. Потом самолет и возвращение.

Журналист: Резюмирую: они панически боятся партизан, перуанцев и боливийцев. Ты веришь, что офицеры этой части люди храбрые?

Гонсалес:У них много мистики, мистики немыслимой. Они живут с мыслью о том, что они существа высшего порядка. Они вдалбливают в головы солдат, что они существа высшего порядка, что каждый из них стоит десятка простых и обычных людей. Я никогда не вникал в существо приказа. Я должен был стрелять. Я не знал, в кого, как и где, но я должен был стрелять. Не зная, почему. И целью моей было убивать. Это было единственное, что я понял из всего, чему обучали.

Журналист: У вас воспитывали ненависть к рабочему классу?

Гонсалес:Да, воспитывали. Это началось, когда к власти пришел Альенде. С нами стали плохо обращаться, ухудшилось питание, офицеры питались отдельно и лучше, а нам каждую минуту говорили, что при правительстве Альенде для нас нет еды. Все это было с самого начала, с первого же месяца. С каждым разом с нами обращались все более жестоко, поднимали по боевой тревоге в 3 часа ночи, говорили, что взбунтовался такой-то полк или такой-то гарнизон. Нам говорили: в эти минуты идут уличные бои, взят такой-то город. Никто не знал, кто взял город, и не понимал происходящего. Да, теперь я понимаю, что речь шла о том, чтобы подготовить нас к мысли о неизбежности боев в промышленных районах. Все, чему нас обучали, мы делали потом, во время государственного переворота. В первые дни после 11 сентября были и уличные бои, происходили они точно так, как нас этому учили. И тогда же было это, что называется поддержкой с воздуха; мы действовали при поддержке с воздуха.

Журналист: Иначе говоря, вы уже тренировались. В каком году это было?

Гонсалес:В конце 1970 года. Уже тогда тренировались для захвата промышленных предприятий. И тогда же я услышал один разговор лейтенанта Лаббе с капитаном Ларрайном и понял, что при правительстве Фрея наше училище имело неприятности. В общем, майор Эскауриаса совершил ошибку.

Журналист: Он отказался вывести свою часть против генерала Вио, когда тот хотел осуществить свой план «Такнасо».

Гонсалес:Именно так. Говорили, что тогда Эскауриасу арестовали в министерстве обороны за участие в конспиративных совещаниях. И что он оставил в училище следующую инструкцию: если в 5 часов вечера его не освободят, то училище в полном составе и в боевом положении должно атаковать министерство и освободить его. Иными словами, должен был начаться военный мятеж. И вот 5 часов; специальные войска поднимаются по тревоге, поднимают и полк, в котором служил я, а также полки «Альта Монтанья» и «Гуардиа Вьеха», и уже начинают выходить, но в это время все видят, что Эскауриаса возвратился на своей машине. Так вот, Лаббе и Ларрайн солидарны с этим и, комментируя все это, соглашаются в следующем: любое движение, любое дело, с которым армия поднимается против Альенде, любая попытка захватить власть будет исходить из этого училища. Оно будет первым, кто выйдет на свержение правительства Альенде.

Потому что, как они говорили, «это училище правит армией». Это было самое реакционное, самое проамериканское из училищ. Я вспоминаю, что, когда Фрей посетил это училище, ему воздавали большие почести, даже показали учебный бой и все такое. Он прибыл в сопровождении большого числа американцев.

Журналист: Кроме визитов, было еще что-нибудь, подтверждающее, что эта часть была самой проамериканской?

Гонсалес:Конечно. Я вспоминаю, что когда у нас был начальник военных учебных заведений, прибывший для вручения дипломов, то он провел беседу. Он сказал, что армия очень верит в эту часть, что он думает увеличить ее в десять раз. Она станет крупной частью и будет второй после части Соединенных Штатов — «зеленых беретов».

Журналист: Что означает различие в цвете беретов?

Гонсалес:Так вот, есть «красные береты» — это в авиации, но подчиняются они той же части, где служил и я. Там подготовкой руководят чилийские военно-воздушные силы. Но все части имеют группы своих людей, проходящих обучение в нашем училище.

Журналист: А это училище в подчинении американцев?

Гонсалес:Да, конечно. Например, приезжают военные летчики и готовятся в училище как «красные береты». А флот имеет водолазов. Военно-морские «командос» служат на флоте, но подчиняются этому училищу, потому что они парашютисты. Это училище является базой американцев в Чили в объеме всех родов войск для того, чтобы насаждать своих людей по всей армии, потому что куда бы ты ни попал, ты всюду встретишь «черный берет», в любой части. На протяжении многих лет эти люди направляются во все части для обучения специальных групп. Через эти группы американцы контролируют всех и вся.

Что касается религии, то ты должен быть католиком. Все должны присутствовать на богослужениях. А если кто не католик, то на него косо смотрят. Его обвиняют в атеизме.

Журналист: То есть если человек не ходит к мессе, то его осуждают?

Гонсалес:Есть список, и все должны ходить к мессе. Тот, кто не идет, отмечается крестиком, потом по вечерам священник проверяет список и приходит «промывать тебе мозги». Так вот, на поверке оповещают: обвиняются в атеизме такой-то и такой-то. Эта поверка проходит каждое утро. И те, кто упоминается на ней, выходят мечеными, им читают нравоучения. Говорят, что это невозможно, чтобы христианин был рядом с атеистом, ни во что не верящим… И что для нашей же безопасности все мы должны быть верующими, любить бога, тысяча подобных вещей… С атеистами, с каждым по отдельности, беседует капеллан. Мне пришлось побывать на одной такой аудиенции. Я сказал, что неверующий, а священник пытался доказать мне, что бог существует. Он сказал мне, что для того, чтобы человек смог развить ум, для того, чтобы были здания, школы и больницы, должно быть высшее существо, нечто более сильное, чем мы, которых он направляет. И это бог, наш спаситель. И потом, если мы погибнем в бою, куда мы попадем? Когда человек погибает за родину, он всегда попадает на небо.