Фернандо Санчес Ривас - Вооруженные силы Чили: пример империалистического проникновения

Журналист: И этот священник благословлял оружие?

Гонсалес:Этот тип благословлял все. Он тоже был парашютистом. Он был молодой. На некоторые операции он ходил с нами, и, когда мы шли на опасное дело, он в самолете окроплял нас святой водой. В самолете мы были все вооружены до зубов, а он вытаскивал свою фляжку, которую всегда носил с собой, и начинал брызгать святой водой на все стороны, приговаривая: «Молись за нас!» — и другое, в том же духе на латыни, а нам говорил: «Да будет с вами небо, потому что вы боретесь со злом. Вы защитники закона, а закон — это правда, а правда — это бог, потому что наши законы основаны на религии, а религия — это закон бога, а у красных нет ни законов, ни бога». В конечном счете меня он не убедил, я сказал ему тогда, что не верю в бога. Он спросил: «В кого же ты веришь?» Я ответил ему: «Я верю в себя самого», или в человека. И этот тип очень возмутился. Он принес мне книги, говорил с офицерами. В конце концов я решил ходить на богослужения для того, чтобы меня не беспокоили больше. Потому что, если кто-либо не ходил, с ним обращались плохо. Чтобы не случилось: «А видишь, этот атеист!» Тебя и в строю называли так, в любом месте; даже понижали в звании. Так что я решил ходить к мессе, и меня оставили в покое.

Журналист: Ты думаешь, эта обязательная религиозность влияла на поведение людей?

Гонсалес:Я думаю, нет. Я считаю, что действительно верующий старается вести себя хорошо. К примеру, он не ворует. А там офицеры воровали вещи, чтобы унести их домой. Воровали продукты питания.

Журналист: Как?

Гонсалес:Например, приходил офицер и говорил: «Гонсалес, иди ко мне домой поработать. Отнесешь этот мешок и останешься помыть пол и окна». Или нас посылали наводить чистоту в саду. Я два раза красил дом майора Эскауриасы, чистил туалеты в его доме. Он жил богато, имел большую усадьбу с домом в двух кварталах от части.

Журналист: И заставлял тебя носить пакеты из полка?

Гонсалес:Конечно. Не только вещи тащили: однажды пропала в части даже большая сумма денег.

Журналист: Они говорят иной раз о левых политических партиях?

Гонсалес:В принципе нет. Они говорят «оппозиция». Это было во времена Фрея. Что оппозиция создает проблемы и трудности. Об этом много говорили, когда нас обрекли на казарменное положение. Тогда нам внушали: оппозиция создает трудности, угрожает родине. Однажды в училище появились настенные надписи. Это были лозунги МИРа. Схватили всех, кто в тот день был на постах, и посадили в карцер, совершенно раздетых.

Журналист:Каково отношение к трудящемуся, к рабочему?

Гонсалес:Тебе говорят, что ты должен его заставить, потому что ты сильнее. Что, как только ты заговоришь, они станут дрожать. А если не задрожат, ты должен доказать на одном из них, что здесь командуешь ты, для того чтобы боялись остальные. Иначе говоря, если кто-то возмутится или не подчинится тебе, ты должен всадить ему пулю немедленно. Или стукнуть прикладом по голове. Или раздробить ему кость. И все это для того, что, когда ты отдашь приказ, босяки должны дрожать. Если ты говоришь: «Ах так, этим 150 выйти», — то первого, кто откажется это сделать или будет колебаться, ты проткнешь штыком; и никто другой не осмелится уже не подчиниться тебе.

Разговор с лейтенантом запаса

Журналист: Какие еще факторы содействуют созданию в чилийской армии военно-фашистского мышления, направленного на защиту интересов империализма и плутократии?

Перес:Я думаю, что в целом, помимо того опыта, на котором можно основываться в других спецчастях, где инструкторы идеологически подготовлены для такого рода обработки (люди, прошедшие подготовку в Соединенных Штатах и Панаме главным образом для борьбы с партизанами: специальные войска, парашютисты, «черные береты»), помимо этого, есть еще и просто армейская масса с этими фашистскими настроениями. Не столь рафинированными, как у других, но вполне фашистскими. Теперь о том, как это делается? Ведь среди офицеров многие не были ни в Панаме, ни в Соединенных Штатах. Офицеры, которые только что пришли из военного училища… конечно, у них там есть инструкторы, обученные в Соединенных Штатах, это так. Но речь идет о некой системе, направленной на фашизацию войсковой массы, — дело обыденное, оно — часть повседневной жизни казармы.

Журналист: Ты помнишь какие-то особенные симптомы этого?

Перес:Тебя учат тому, что военный — это существо высшего порядка и что в жизни он руководствуется своими собственными законами. Вместе с пренебрежением к гражданским воспитывается внутреннее чувство необходимости власти и дисциплины по отношению к тому, что есть вне казарм. То, что существует за пределами казармы, — это анархия; то, что существует внутри казармы, — это дисциплина. Это понимание утверждается во всей повседневной деятельности человека, регулируемой тем же самым чувством дисциплины.

Солдата можно послать делать вещи самые немыслимые, унижающие его собственное достоинство, и он должен повиноваться. Многие развлекаются тем, что отправляют солдат к себе домой для того, чтобы они надевали фартук прислуги и готовили обед; это малозначительная деталь, но она свидетельствует, как психологически человек адаптируется к повиновению, о форме подготовки для исполнения и более унизительных приказов, для выполнения любого приказа. Повиновение становится второй натурой. Все делается потому, что дан приказ, а приказ надо выполнять. Почему пытают, почему убивают? Потому что есть приказ.

Журналист: Ты считаешь, таким образом, что в моральном плане никто не виноват, поскольку все только выполняют приказ?

Перес:Единственное, что я знаю, так это то, что в этом состоит даваемое там воспитание. Сейчас я не могу давать моральные оценки виновности или невиновности. Я думаю, что каждый отвечает за все, что он делает. Но условия именно таковы: немедленное повиновение, бездумное повиновение.

Разговор с бывшим «черным беретом»

Журналист: Как реагировали люди на обучение? Успешной ли была операция по превращению их в своего рода монстров?

Гонсалес:Были люди, которые кончали курсы с психическими расстройствами. За эти восемь месяцев два солдата сошли с ума, они оказались в сумасшедшем доме. К примеру, однажды ночью нам устроили проверку. Нас забрасывали «гранатами» прямо в спальне. Это были осветительные ракеты, они не имели взрывных зарядов, но вызывали большой шум: «Фа-а-а-с!» А снаружи хватали всех, кто выбегал из казармы. Так вот, один солдат укусил палец своему противнику и кинулся дать тревогу. Он выполнял свой долг, потому что был дежурным. Но потом капрал расправился с ним, так как он укусил ему палец: бил по всякому поводу, враждебно относился к нему во время занятий. Этого солдата называли Крыса, что его очень злило. Был он парнем без образования. Капрал так его преследовал, что тот сошел с ума.