Фернандо Санчес Ривас - Вооруженные силы Чили: пример империалистического проникновения

Это особенно ясно видно в капиталистическом обществе. Поскольку владельцы капитала находятся в состоянии конкурентной борьбы между собой, преследуя свои личные цели, то они не могут одновременно защищать общие интересы буржуазии как класса. Ей необходимо поэтому установить нечто вроде «высшего авторитета», который издавал бы правила игры и регулировал бы конкуренцию в такой форме, чтобы она не наносила ущерба всей системе в целом.

Эта функция поддержания равновесия внутри господствующего класса (когда в случае надобности применяются даже репрессивные меры против некоторых его членов из числа недисциплинированных), придает буржуазному государству видимость беспристрастного аппарата, поставленного над обществом и над различными противоборствующими группами и действующего на всеобщее благо, тогда как на деле — это институт господствующего класса, чьи интересы он и защищает. Эта видимость беспристрастности вдалбливается в сознание граждан через посредство воспитания и идеологической пропаганды — «все равны перед законом», и т. п. — до такой степени, что объективно невозможно ставить под сомнение законность существующей системы.

Надо иметь также в виду, что в ходе реализации своих репрессивных функций государство использует не только насилие, но и более утонченные методы: уже упомянутую идеологическую обработку, буржуазное законодательство, ограничение материальных и культурных возможностей угнетаемых классов, устрашение, кампании обмана общественного мнения и доносы. Но вслед за всеми этими «мягкими» мерами всегда в конце концов появляется открытое насилие, без которого буржуазное государство не может осуществлять свою репрессивную функцию, необходимую для того, чтобы выжить. Не существует, да и не может существовать классовое государство без насилия. Это обстоятельство в краткой форме отражено на чилийском гербе: «Разумом или силой». В конечном счете, если «разум» терпит провал, всегда остается путь насилия.

В примитивном обществе глава племени или король соединяли в своем лице обе функции— репрессивную и регулирующую. В современном буржуазном государстве, напротив, произошло их разделение: грубое насилие и подавление были переданы специальным государственным органам, объединившим граждан, чья профессия состоит главным образом в том, чтобы осуществлять это насилие над своими согражданами. Буржуазное государство не может обходиться без этого узаконенного насилия, которое выполняют профессиональная армия или полиция. Они различаются только степенью своей автономности, методами и выбором жертв — против кого направляется в конце концов насилие или угроза насилия.

В своем качестве «резерва власти» правящих классов вооруженные силы никогда не могут быть аполитичными или нейтральными; они всегда представляют собой явно выраженную и решительную поддержку существующей системы. Иллюзия аполитичности рождается благодаря двум факторам.

Во-первых, в то время когда государство выполняет свои репрессивные функции без применения открытого насилия, военным нет нужды действовать, достаточно факта самого их присутствия. Положение это хорошо проиллюстрировано фашистским адвокатом Серхио Мирандой Каррингтоном, который незадолго до переворота писал: «Правда состоит в том, что 90 % всех тех, кто занят общественными делами, очень прислушиваются и внимательно приглядываются к тому, о чем думают в вооруженных силах, хотя и не хотят признавать этого. Никогда еще за всю историю нашей страны не было столь обильной литературы, периодической печати и книг на военные темы. В той или иной форме все слои стараются угодить вооруженным силам, если не завоевать их на свою сторону» [55] Sergio Miranda Carrington. Las Fuerzas Armadas у el ordenamiento juridico chileno. — “Fuerzas Armadas у Seguridad Nacional”, Ediciones Portada, Santiago de Chile. 1973.

Эта форма исполнения своей политической роли посредством простого присутствия кажется политическим нейтралитетом со стороны военных и прикрывает таким образом суть их поведения, которое в действительности представляет собой не что иное, как выступление в защиту статуса кво. Конечно, цитата Миранды Каррингтона взята из его работы, в которой этот идеолог фашизма ратует за эффективное приобщение военных к структурам власти; однако вследствие этого совсем не теряет своей ценности замечание о том, что в такой обстановке репрессивный аппарат буржуазии только кажется нейтральным, хотя на деле уже выполняет роль арбитра в политических конфликтах. Этим и объясняется тот факт, что все слои немало труда посвятили ухаживанию за этим аппаратом и его восхвалению.

Мы уже говорили о том, что миф об аполитичности основывается на существовании двух факторов. Один из них заключается в том, что правящий класс не бывает однородным, напротив, он разделен на группы с различными интересами. Правда, эти внутренние противоречия не являются антагонистическими и весят меньше, чем общность их классовых интересов. Вследствие этого было бы абсурдом разрешать такие противоречия насильственным путем. Более приемлемо достичь соглашения о правилах игры, что в обиходе называется «конституция и законы».

Так вот, типичной формой этих правил игры при капитализме является буржуазная демократия, система, которая благодаря принципу сменяемости и участия в управлении также и негегемонистской части буржуазии удовлетворяет и эту ее часть, хотя и не полностью. Речь идет о своего рода пакте о ненападении между различными фракциями господствующего класса; о пакте, который включает в какой-то мере и гарантию того, что ни одна из противоборствующих фракций не будет использовать институт вооруженных сил против остальных фракций при решении своих внутриклассовых притязаний.

Военные же должны защищать интересы господствующего класса в целом, как это и установлено правилами игры, называемыми конституцией. «Конституционность» и «нейтральность» военных предполагает, следовательно, что вооруженные силы должны держаться в стороне от конфронтации различных фракций внутри господствующей в стране буржуазии.

В целом кажущаяся аполитичность, кажущаяся конституционность военных основываются на следующем механизме: 1) отделении и кажущейся беспристрастности государственного аппарата в отношении общества; 2) отделении военных внутри самого государства и нейтральности военного корпуса по отношению к конфликтам между различными фракциями внутри буржуазии; 3) исполнении своей политической роли путем простого присутствия.

Это «невмешательство» имеет свои границы. Когда обострение классовой борьбы угрожает самому существованию капиталистической системы — как это было в Чили — или когда противоречия между различными фракциями господствующего класса обостряются до такой степени, что эти фракции перестают уважать «пакт о ненападении», период «аполитизма» заканчивается и вооруженные силы становятся на защиту господствующего класса или в различной степени участвуют в борьбе конфликтующих сторон. В исторической действительности эти две формы борьбы очень редко проявляются в отдельности. Чаще всего одна из фракций буржуазии сталкивается с обострением классовой борьбы, как это было во время гражданской войны в Испании.