Политбюро и дело Берия. Сборник документов

Помню, что он спросил меня, не был ли я на докладе у Берия и как живет его племянница — жена Берия. Из этого разговора я понял, что, видимо, Шария имел с Гегечкори какой-то разговор о докладе Берия о переговорах с грузинскими эмигрантами…» (т. д. л.).

IV

Приговором Специального судебного присутствия Верховного суда СССР по делу Берии и его сообщников установлено, что преступная деятельность участников заговорщической группы особенно активизировалась после кончины И. В. Сталина, когда Берия перешел к форсированию действий для захвата власти, делая ставку на общую активизацию реакционных империалистических сил против Советского государства.

В этот период обвиняемые по настоящему делу активно способствовали Берия в осуществлении его антисоветских, изменнических планов.

Готовясь захватить власть, Берия выступил с рядом предложений и проектов, направленных к активизации буржуазно-националистического подполья в союзных республиках, свертыванию курса на строительство социализма в странах народной демократии. Проявляя капитулянтство перед реакционными империалистическими силами, Берия требовал передачи империалистическим государствам ряда исконных территорий Советского Союза.

Раздувая и выпячивая мнимую свою «особую» роль в Советском государстве, Берия намеревался сфальсифицировать историю Великой Отечественной войны, стремясь и здесь показать свои несуществующие заслуги и принизить роль выдающихся деятелей коммунистической партии и Советского государства в организации отпора и в последующем разгроме немецко-фашистских захватчиков.

Установлено, что обвиняемые по настоящее делу активно способствовали этим изменническим действиям Берия. Так, обвиняемый Шария на допросе от 8 июня 1953 года показал:

«Берия обязывал меня составлять ему существенные замечания и поправки почти ко всем проектам, что нередко приводило к составлению целых контрпроектов.

В качестве наиболее наглядного примера сошлюсь на проекты резолюций ЦК КПСС по вопросам Литвы и Западной Украины.

Берия прямо предложил мне и Людвигову составить вместо поступивших проектов, составленных секретарями ЦК, новые проекты, дав при этом соответствующие указания…» (т. л. д.).

На допросе 17 июля 1953 года Шария показал:

«По мере того, как я стал замечать, что Берия суется со своими поправками и дополнениями в проекты решений по всем вопросам и вдобавок заставляет нас, своих помощников, составлять проекты решений по таким вопросам, которые вовсе не относятся к его компетенции, у меня стали возникать сомнения насчет диктаторских, вождистских амбиций Берия. Эти сомнения стали углубляться в связи с тем, что Берия открыто стал выпячивать свою якобы особую роль в решении государственных вопросов и не стеснялся в поисках замечаний в адрес других руководителей партии и Правительства СССР, при этом особенно бросались в глаза его резкие выпады против Сталина с явной попыткой преувеличить свою собственную роль при жизни Сталина».

Это же показали на следствии обвиняемые Людвигов и Ордынцев (т. л. д.).

Тогда же Берия обсуждал с обвиняемыми Шария, Людвиговым и Ордынцевым вопрос о коренном пересмотре истории Отечественной войны, допуская при этом злобные выпады против руководителей партии и правительства.

Как показал Шария, «в этом же разговоре Берия довольно безапелляционно говорил об ошибочности политики советского правительства в предвоенные годы» (т. л. д.).

Вынашивая капитулянтские планы, Берия обсуждал с обвиняемыми Шария, Людвиговым и Ордынцевым вопрос о передаче империалистическим государствам исконных советских территорий на Востоке и Западе.

Обвиняемый Людвигов по этому поводу на допросе 7 июля 1953 года показал: «Известно, что на мавзолее Берия говорил о сохранении великого наследия наших вождей, беречь завоеванное и т. д. В действительности же в его сознании уже вынашивались капитулянтские идеи. Так, примерно 23 июня с. г. Берия в присутствии меня, Шария и Ордынцева прямо высказался о том, что следовало бы отдать немцам Кенигсберг, финнам — Карельский перешеек, а японцам — Курильские острова и таким образом добиться улучшения отношений с этими государствами» (т. л. д.).

То же показали на допросе Ордынцев и Шария (т. л. д.).

Следствием установлено, что Берия в присутствии обвиняемых по настоящему делу допускал злобные, клеветнические высказывания по адресу некоторых руководителей партии и правительства.

Так, обвиняемый Мамулов по этому поводу 8 ноября 1953 года показал:

«Еще во время войны он (Берия) в моем присутствии… с пренебрежением отозвался о Жданове… Так же он о членах секретариата и оргбюро ЦК партии отозвался пренебрежительно…» (т. л. д.).

Из показаний Мамулова видно также, что ему было известно о вражеских замыслах Берия, который пытался использовать органы МВД против партии и правительства для захвата власти.

Допрошенный по этому вопросу Мамулов 8 июля 1953 года показал:

«Среди работников МВД и даже среди партийных работников Берия насаждал мнение о том, что МВД должно стоять выше партии и правительства. Чувствовалось, что МВД он хотел превратить в какой-то второй правительственный центр».

В подтверждение сказанного Мамулов привел факты, когда Берия на руководящие должности в МВД назначал близких ему лиц без согласования этих назначений с партийными организациями и в беседах с вновь назначенными работниками подчеркивал, что они не должны подчиняться на местах партийным органам (т. л. д.).

Когда после кончины И. В. Сталина Берия понадобилось послать в Грузию своего приближенного, соучастника, он добился назначения Мамулова на должность члена бюро и заведующего] отделом партийных, комсомольских, профсоюзных органов ЦК КП Грузии.

При этом, посылая Мамулова в Грузию, Берия 10 апреля 1953 года издал приказ об оставлении Мамулова в действующем резерве МВД СССР. Вместе с Мамуловым Берия направил в Грузию на должность министра внутренних дел своего сообщника Деканозова (осужден к ВМН).

Свидетель Нибладзе по вопросу о работе Деканозова и Мамулова в Грузии 1 августа 1953 года показал:

«В последние два с половиной месяца после назначения Деканозова министром внутренних дел Груз[инской] ССР я могу заявить, что этот ставленник Берия пытался сыграть роль вожака, которому лично Берия это было доверено. Об этом открыто заявил на Пленуме ЦК КП Грузии председатель Совета министров Бакрадзе, который имел задание от Берия во всей работе слушаться Деканозова и Мамулова» (т. л. д.).

Готовясь захватить власть и произвести контрреволюционный государственный переворот, Берия после кончины И. В. Сталина в кругу своих ближайших сообщников, к которым относились Шария, Людвигов и Ордынцев, открыто выступал с антисоветскими клеветническими измышлениями по адресу руководителей коммунистической партии и советского правительства, а также о покойном вожде партии.