Политбюро и дело Берия. Сборник документов

Будучи осведомлены об антисоветских замыслах Берия, обвиняемые по настоящему делу не только не приняли мер к пресечению преступной деятельности Берия, но способствовали ей.

Допрошенные на следствии Шария, Людвигов и Ордынцев признали, что в их присутствии Берия выступал о клеветническими, антисоветскими утверждениями о партийном и советском руководстве.

Обвиняемый Ордынцев по этому поводу показал:

«…Он вел себя по отношению партии и ее руководству нечестно, хитрил, в погоне за популяризацией своей личности и раздуванием своего авторитета, противопоставляя себя партии, дискредитировал других руководителей партии и правительства и особенно недопустимо резко высказывался о Сталине. Все это, как я сказал, особенно проявилось в последний период после марта месяца 1953 года. Этот период характерен тем, что Берия развил активную деятельность по подготовке и внесению в правительство различных проектов, направленных на реформу существовавших до марта 1953 года порядков. Он лихорадочно искал различные вопросы для того, чтобы внести в правительство.

…Все это делалось с той целью, чтобы решения правительства по этим вопросам непременно связать со своим именем, обеспечить себе этим самым известную популярность в партии и в народе и нажить политический капитал.

…Этот же период характерен и тем, что Берия стремился по всякому поводу подчеркнуть и выпятить свою роль в делах партии и государства как в прошлом, так и в особенности теперь и вместе с тем принизить роль других руководителей партии и государства. Особенно бросалось в глаза поношение им Сталина» (т. л. д.).

Обвиняемый Людвигов показал:

«…После смерти вождя партии и Советского государства Берия резко изменился. Он не только стал критиковать и поносить вождя партии, но изменил свое отношение к Центральному комитету партии и ее руководителям. Берия стал заносчив, стремился подчеркнуть свою особую роль в решении государственных вопросов и стал считать себя наиболее влиятельным государственным деятелем страны. Берия совершенно переродился и повел линию противопоставления органов МВД Центральному комитету партии и правительству. Я могу это подтвердить следующими примерами: во-первых, Берия заявлял о том, что в нашей стране, дескать, не должно быть двух хозяев — двух властей: партийной и светской. Руководствуясь этим взглядом, который может также подтвердить Ордынцев, Берия стал отгораживать Министерство внутренних дел от Центрального комитета, ведя линию на противопоставление министерства ЦК КПСС…» (т. л. д.).

Активно способствуя преступной деятельности Берия, стремившегося к захвату власти, Шария, Людвигов и Ордынцев выполнили ряд поручений Берия по составлению проектов различных предложений, протаскивая в них преступные замыслы заговорщиков. В частности, они готовили для Берия предложения, направленные на срыв социалистического строительства в Германской Демократической Республике, а также аналогичные предложения, касающиеся стран народной демократии.

Людвигов на допросе 10 июля 1953 года, говоря о предложениях Берия по ГДР, показал:

«Предложения эти были разработаны в апреле 1953 года Шария и согласованы со мной и Ордынцевым…

В частности, Берия считал, что проводимая в ГДР экономическая политика является неправильной и что взятый СЕПГ курс на строительство социализма в ГДР также является неправильным».

Другому своему соучастнику, обвиняемому Ордынцеву, Берия поручил подготавливать проект мероприятий, направленных к тому, чтобы принизить роль ордена Ленина и ввести новый высший орден, который рассчитывал получить сам Берия.

По этому поводу обвиняемый Ордынцев на допросе 8 июля 1953 года показал: «Предусматривалась особая церемония вручения этого ордена «Народной славы» на сессии Верховного Совета СССР и предоставления награжденному особых льгот и преимуществ в виде выплаты денежной премии с вручением ордена в сумме до 500 000 руб., строительства за счет государства дачи, установления ежемесячного вознаграждения в сумме 10 000-20 000 руб. и т. д…

Берия лелеял мысль о том, что в первую очередь этот орден будет предназначен для него» (т. л. д.).

При этом подготовка проекта решения об установлении этого ордена тщательно скрывалась от Верховного Совета СССР (т. л. д.).

Как установлено предварительным и судебным следствием по делу Берия, он, вынашивая изменнические планы захвата власти, сконцентрировал у себя на квартире так называемый личный архив, в котором были собраны за многие годы через аппарат МВД провокационные материалы в отношении руководителей партии и правительства, сфальсифицированные заговорщиками. В этом же архиве хранились выкраденные Берия с помощью Меркулова из государственных хранилищ документы, изобличавшие Берия в принадлежности к мусаватистской разведке. К этим особым архивам, частично привезенным еще из Грузии, имели доступ обвиняемые по настоящему делу Мамулов, Людвигов и Муханов. Последнему Берия доверял хранение ключей от сейфа с перечисленными документами. По этому вопросу свидетель Шиян, работавший у Берия секретарем, 17 июля 1953 года показал:

«Отношения к личным архивам Берия я не имел. Весь грузинский архив, поступивший из Грузии, разбирали Меркулов и Бакизова…

В Совете министров архивами занимались Людвигов и Муханов» (т. л. д.).

Показания свидетеля Шиян подтвердили Людвигов, Муханов, Надарая, Ордынцев и другие (т. л. д.).

В 1951 году, после ареста бывшего министра госбезопасности СССР Абакумова, у которого при обыске на квартире были найдены совершенно секретные документы, Берия проявил беспокойство за свой архив с провокационными материалами, поручив Людвигову выбрать из него ряд документов и доставить их в кабинет Берия в Кремле.

Людвигов с Мухановым отобрали требуемые Берия документы и спрятали их в сейф Берия в Кремле (т. л. д.).

Следствием установлены факты преступного отношения обвиняемого Людвигова к рассмотрению жалоб и заявлений трудящихся. Свидетель Панфилов на допросе 31 декабря 1953 года, характеризуя Людвигова и Ордынцева как самых близких, доверенных лиц Берия, о Людвигове показал, что он отказывался даже участвовать в обсуждении партгруппой секретариата вопроса о бездушном, преступном отношении Людвигова к разрешению жалоб и заявлений граждан:

«В присутствии собравшихся коммунистов Людвигов, бросив на стол карандаш, заявил, что он (Людвигов) не намерен отчитываться перед коммунистами, что он подотчетен только Берия и, хлопнув дверью, ушел к себе в кабинет» (т. л. д.).

Свидетель Панфилов привел примеры преступного поведения Людвигова при разрешении жалоб. Людвигов, желая избавиться от «надоедливых» жалобщиков, приехавших в Москву добиваться восстановления своих нарушенных прав, требовал от работников Главного управления милиции принудительной высылки из Москвы таких, неугодных Людвигову, жалобщиков.