Петр Мультатули - Император Николай II и предвоенный кризис 1914 года

Между тем в России все здравомыслящие люди не хотели войны с Германией. 22 февраля (6 марта) 1911 г. французский посол Жорж Луи записал в свой дневник: "Нельзя сказать, что русское правительство желает менять основы своей политики: оно желает сохранять отношения как с Германией, так и с Антантой. Все считают, что надо быть в хороших отношениях с Германией, чтобы Россия могла свободно посвятить себя внутреннему развитию" 130.

Войны не хотел Государь и большая часть русского правящего слоя. Конечно, были и в России свои "ястребы". Среди них выделялся Великий князь Николай Николаевич-младший. П. А. Столыпин говорил о нём: "Удивительно, он резок, упрям и бездарен. Все его стремления направлены только к войне, что при его безграничной ненависти к Германии очень опасно. Понять, что нам нужен сейчас только мир и спокойное дружное строительство, он не желает и на все мои доводы отвечает грубостями. Не будь миролюбия Государя, он многое мог бы погубить" 131.

Но Николай Николаевич никакого влияния на внешнюю политику России не оказывал.

Несмотря на то что формально вопрос с германской миссией в Турции был улажен, ситуация на Ближнем Востоке представлялась Николаю II крайне опасной. По мнению царя, главная угроза войны исходила именно с Ближнего Востока, а также с Балкан. Государь отдал распоряжение С. Д. Сазонову, насколько это возможно, ускорить переговоры о заключении конвенции с Англией. Сазонов по этому поводу сказал: "Соглашение, которые мы заключим с Англией, обеспечит равновесие и мир. Спокойствие Европы не будет более зависеть от каприза Германии" 132. До войны оставалось два с половиной месяца.

Впервые о возможности войны с Россией кайзер Вильгельм II высказался ещё будучи наследным принцем в 1888 г. в письме к Бисмарку 1, который на полях оставил помету, что осуществление подобных планов "было бы несчастьем" 2. Вильгельма это не остановило и свою диссертацию, защищённую в берлинской Академии Генерального штаба, он озаглавил как "Варианты фронтального наступления вглубь России". В ней будущий кайзер доказывал: чтобы не повторять ошибок Наполеона, удовлетворившимся только походом на Москву, следует занять всю Европейскую часть России вплоть до Урала, Кавказ и Прибалтику 3. Полвека спустя подобный план будет разработан в ставке Гитлера под кодовым наименованием "Барбаросса".

Бисмарк вновь возражал, полагая, что Россия является тем "ящиком Пандоры", открывать который ни в коем случае не надо: "Даже самый благополучный исход войны никогда не приведёт к распаду России, которая держится на миллионах верующих русских греческой конфессии. Эти последние, даже если они впоследствии международных договоров будут разъединены, так же быстро вновь соединятся друг с другом, как находят этот путь друг к другу разъединённые капельки ртути. Это неразрушимое Государство русской нации сильно своим климатом, своими пространствами и своей неприхотливостью, как и через осознание необходимости постоянной защиты своих границ. Это Государство даже после полного поражения будет оставаться нашим порождением, стремящимся к реваншу противником, как это мы и имеем в случае с сегодняшней Францией на Западе. <...> Но я не готов принять на себя эту ответственность и быть инициатором создания нами самими подобной ситуации" 4.

Это позиция Бисмарка в отношении России, которую Вильгельм II считал "русофильской", стала в немалой степени причиной отставки "железного канцлера". "Если мы не договоримся с Бисмарком в русском вопросе, — заявил кайзер, — то нам придётся расстаться". "Договориться" не удалось, и в 1890 г. Бисмарк был отправлен в отставку.

Между тем Вильгельм II имел среди германской верхушки немалое число единомышленников, вполне допускавших "превентивный" удар по России.

Здесь следует отметить, что несмотря на главную долю ответственности за развязывание Мировой войны, которая лежит на императоре Вильгельме II, было бы неправильно полагать, что он был единственный её виновник. Необходимо помнить, что кайзер родился, вырос и сформировался как личность в обществе, где жила абсолютная уверенность в том, что Европа, да и весь мир, должны жить под руководством Германии. В конце XIX в. в германских радикал-националистических кругах складывается образ "Серединной Европы" (Mitteleuropa), то есть Европы, объединённой вокруг Германии и во главе с ней. Границы этого прототипа современного ЕС должны были включать большую часть Западно-Европейской России (так называемой Восточной Европы), которая рассматривалась Вильгельмом II (как потом и Гитлером) как "Жизненное пространство на Востоке" (Lebensraum Im Osten). Известный немецкий экономист Вернер Зомбарт с целью доказать необходимость "жизненного пространства" для Германии и "закономерность" создания "Серединной Европы" утверждал: "Немецкому народу уже не хватает места, и хозяйство его вынуждено все больше искать себе базиса на земле зарубежных стран" 5. Примечательно, что имеющиеся карты "Серединной Европы" предусматривали создание большого "государства" Украина, прибалтийских государств и Финляндии, разумеется под полным протекторатом Германии. Граница с Россией должна была проходить по Киеву. Влиятельные адепты проекта Mitteleuropa утверждали, что его реализация "является большой задачей для современного поколения" 6.

Идеологи "Серединной Европы" считали, что центральное географическое положение Германии даёт ей право претендовать на руководство другими европейскими государствами. Богослов, педагог и географ Герберт Даниэль отмечал, что Германия — "сердце Европы" и, как сердце, нуждается в теле, так и Германия нуждается в целом мире. В лице Германии всему миру "дан географический и исторический объединительный пункт" 7. Она призвана Богом осчастливить человечество германизмом и своей культурой. Для этого необходимо, чтобы немцы, занимающие центральное положение в Европе, создали могущественную среднеевропейскую державу или "Соединённые Штаты Европы" в качестве орудия для дальнейшего завоевания мирового господства.

Другой немецкий учёный Фридрих Ратцель был убеждён, что задача Германии состоит "в сплочении и обеспечении за собой сил Срединной Европы". При этом восточной границы этого государственного образования Ратцель не устанавливал. Он же в 1901 г. впервые сформулировал понятие "Жизненного пространства на Востоке". Он перенёс теории Чарльза Дарвина о борьбе за выживание в животном мире на отношения между народами и описывал государства как живые существа, которые находятся в постоянной борьбе за жизненное пространство, дальнейшее существование которых зависит от его наличия. По-существу, это была прелюдия к национал-социализму.