Андрей Шарый - Балканы: окраины империй

Битва при Капоретто. Австро-венгерская армия занимает позицию итальянцев. Фото. 1917 год. Национальная и Университетская библиотека Словении

Волей исторических случайностей словенские земли веками, вплоть до XX столетия, оставались в тылу больших европейских войн. Однако злой рок все-таки взял свое: по долине реки Сочи (итал . Изонцо) в Юлийских Альпах прошла едва ли не самая кровавая фронтовая линия Первой мировой войны. В восточном секторе итальянского фронта, на котором каждый из противников развернул по 1,5-миллионной армии, с начала лета 1915 по конец осени 1917 года произошли 12 сражений. Бои здесь велись фактически без перерывов, поэтому историки до сих пор не могут прийти к согласию о точном числе военных кампаний. В историю эти битвы на небольшом, в 90 километров, участке вошли как пример жестокой бессмысленности войны — гибель по меньшей мере 500 тысяч человек не давала ни одной из сторон ощутимого преимущества. За 28 месяцев боевых действий итальянские войска предприняли десять наступлений, из которых только три оказались хотя бы частично успешными. В октябре 1917 года австро-венгерской армии при поддержке германских союзников удалось прорвать позиционный фронт (это наступление известно также как битва при Капоретто). Итальянцы понесли тяжелые потери, сменили главнокомандующего; фронт стабилизировался на реке Пьяве в 100 километрах западнее. Обстоятельства этой битвы и беспорядочного бегства итальянцев Эрнест Хемингуэй талантливо описал в романе «Прощай, оружие!». Через год, в октябре 1918-го, страны Антанты провели решающее наступление на итальянском фронте, и австро-венгерская армия перестала существовать. Условия боевых действий в горных речных долинах были невероятно сложными; так случилось, что 1914–1918 годы еще и оказались в Юлийских Альпах рекордными по интенсивности осадков. Войска перебрасывали на позиции с помощью канатных дорог и фуникулеров, в скалах долбили пещеры-укрепления. Воинские части снабжались отвратительно, солдаты шли в бой полуголодными. В долине Сочи погибли 30 тысяч словенцев, воевавших в составе габсбургской армии. Весной 1915 года австро-венгерские власти организовали у местечка Краньска-Гора лагерь для 10 тысяч русских военнопленных; их заставили прокладывать дорогу через перевал Вршич. В марте 1916-го при сходе лавины погибли несколько сотен подневольных строителей. В память об этой трагедии на перевале возведена русская православная часовня. Есть в ней и икона работы ученицы Репина Елены Киселевой. Долина Сочи — горный воздух, изумрудного цвета холодная река, лесные пейзажи — уверенно освоена альпинистами, дельтапланеристами и энтузиастами сельского туризма; сама мысль о войне здесь кажется дикой. О жертвах сражений при Изонцо напоминают траурный мемориал и итальянское кладбище у храма Святого Антония Падуанского в Кобариде, бывшем Капоретто. В 2008 году в долине Сочи снимали фильм голливудского цикла «Хроники Нарнии» про битвы принца Каспиана со злыми тельмаринами. Через речку перебросили мост, на котором разыгралось решающее сражение. Силы добра одержали победу, и никто не погиб.

То же самое относится и к Любляне — с той разницей, что в своем родном городе Йоже Плечник построил не по три, как в Праге или Вене, а ровно 33 гармоничных объекта и здания. Приступив к комплексному проектированию в начале 1920-х годов, Плечник перепланировал городское пространство, по-новому разметил центральные магистрали, задал параметры общественных парков, фактически определив нынешний облик центра Любляны, еще не до конца оправившейся к тому времени от последствий шестибалльного землетрясения 1895 года. Мановениями своего волшебного карандаша Плечник превратил речку Любляницу в главную улицу Любляны, сначала — административного центра Дравской бановины, затем — оккупированного нацистами города, еще позже — столицы социалистической Словении. Невзирая на обстоятельства, Плечник при всех режимах проектировал и храмы Божии, и кладбища человеческие, и мосты, и стадион, и памятники, и общественные, и офисные, как сказали бы ныне, центры, и рынок, и парки, и набережную, и променад, и фонтан. Последней его работой стало выполнение заказа для товарища Тито. В резиденции вождя на острове Вели-Бриюн по проекту Плечника в 1956 году построили белокаменный садовый павильон античных пропорций.

Если бы Петр Вайль вдруг включил в свою книгу о загадочной связи человека с местом его обитания главу о Любляне, то гением этого города он наверняка избрал бы Плечника, а не Прешерна — и был бы прав, потому что Плечник и есть Любляна в той же примерно степени, в которой Прешерн есть вся Словения. Но, сколько я Петра ни уговаривал, он так и не съездил ни в Любляну, ни в Загреб, ни в Сараево, ни в Белград: Балканы для Вайля ограничивались двумя городами с великим прошлым, Афинами и Стамбулом. В таком подходе не стоит искать высокомерия опытного путешественника, холодным умом отбирающего в культурном багаже человечества только важное и только главное, потому что всего с собой все равно не унести. Приходится признать: южнославянская вселенная — в основном для любителей пряного и перченого, и многие — пусть даже и с малыми на то основаниями — опасаются, что и вполне себе европейская Словения способна вызвать изжогу.

Вершинами творчества Йоже Плечника считаются Tromostоvje — соединяющий площадь Прешерна со средневековым кварталом на правом берегу реки комплекс из трех мостов — и здание Национальной и университетской библиотеки Словении, возведенное в стиле итальянских палаццо. Фасад этой библиотеки издалека напоминает узорчатый тканый ковер. Плечник намеревался создать кое-что помонументальнее, да не сложилось: после Второй мировой войны его идея возвести на холме над городом «словенский Акрополь» (для чего требовалось снести средневековый Люблянский замок), в котором разместился бы социалистический парламент, была — надо признать, к счастью, — отвергнута властями. Тогда архитектор предложил построить парламентский храм Свободы в виде гигантского островерхого конуса в другом квартале Любляны, но и эта концепция не получила поддержки. Тем не менее оба неслучившихся проекта считаются шедеврами, один изображен на реверсе словенской евромонетки, а другой дал название альбому рок-группы Laibach.

Принято думать, что архитектор Плечник в мечтах представлял себе Любляну как новые Афины, но с этим не все искусствоведы согласны. Одни специалисты отыскивают в спроектированных Плечником зданиях «эротические обертоны», другие вовсе их не замечают. Насчет сублимации в бетоне и мраморе любовной энергии я, может, и согласился бы: Плечник хотя и не был чужд интереса к женской красоте (в Праге ему приписывают роман с дочерью первого чехословацкого президента Элис Масарик), но так и не создал семьи, не завел детей или постоянной подруги и до самой смерти в возрасте 84 лет жил в построенном по собственному элегантному проекту доме почти в полном одиночестве. Биографы считают: больше всего на свете Плечник боялся потери творческой свободы, отсюда, вероятно, и сознательно избранный образ жизни домоседа.