Альфред Козинг - «Сталинизм». Исследование происхождения, сущности и результатов

Нужно помнить, что «разгром» теоретических предпосылок Сталиным состоял в том, что он внезапно и без всякого теоретического обоснования объявил «капитулянтством» и правым уклоном политику, которую он в течение нескольких лет сам проводил вместе с Бухариным, и что он Бухарина, в котором столь долго нуждался для оправдания этой политики, теперь выставил дураком, ничего не понимающим в марксизме. Если сейчас этот Бухарин видел себя вынужденным восхвалять Сталина как воплощение интеллекта партии, то это было не только невероятным унижением, но и подлейшим византизмом. Бухарин очень хорошо знал, что Сталин кто угодно, только не теоретик.

Зиновьев назвал доклад Сталина «шедевром», а Сталина впервые поставил в один ряд с Марксом, Энгельсом и Лениным — с этого момента культ личности приобрёл и тот смысл, что марксисты в будущем должны были видеть в Сталине четвёртого классика. Зиновьев утверждал,

«что в борьбе, которая велась товарищем Сталиным на исключительно принципиальной высоте, на исключительно высоком теоретическом уровне, — что в этой борьбе не было ни малейшего привкуса сколько-нибудь личных моментов» [118] XVII съезд ВКП(б). Стенографический отчёт. Речь Зиновьева 5 февраля 1934. .

Это заявил тот, кто сам пережил прямо противоположный опыт со Сталиным в «тройке» и позже.

Конечно, Зиновьев был прав в том смысле, что действительно речь не шла о «привкусе личных моментов», так как на самом деле суть споров состояла в навязывании личных амбиций и вражды. Слово «привкус» для этого и в самом деле было слишком слабым.

Каменев также присоединился к хору покаянных самобичеваний и невероятных дифирамбов Сталину, о чьём характере он на самом деле имел твёрдое мнение, которое он весьма ясно выразил ещё на XIV съезде, но теперь забыл.

«Та эпоха, в которую мы живём, в которую происходит этот съезд, есть новая эпоха […] она войдёт в историю — это несомненно — как эпоха Сталина. […] Я хочу сказать с этой трибуны, что я считаю того Каменева, который с 1925 по 1933 г. боролся с партией и с её руководством, политическим трупом, что я хочу идти вперёд, не таща за собою по библейскому (простите) выражению эту старую шкуру. […] Да здравствует наш вождь и командир товарищ Сталин!» [119] XVII съезд ВКП(б). Стенографический отчёт. Речь Каменева 5 февраля 1934.

Также и Радек, описывавший в своей прежней книге «Портреты и памфлеты» важнейших вождей революции и даже не упомянувший в ней Сталина, присоединился к дифирамбам и наверстал упущенное, посвятив Сталину длинную статью в «Правде». Этот текст вышел в 1934 году большим тиражом отдельной брошюрой под названием «Строитель социалистического общества».

В речах представителей ряда коммунистических партий культ личности был поднят на международный уровень. Некоторые называли Сталина «вождём мирового пролетариата».

С XVII съездом партии формирование сталинизма достигло такой ступени, что стало возможно уже говорить о системе, так как её важнейшие политико-организационные и идеологические, а также психологические элементы, включая культ личности, настолько укоренились в структурах, механизмах и мышлении партии, что члены партии восприняли и усвоили их как само собой разумеющиеся.

Сформировались также и важные аспекты теоретического сталинизма, хотя ещё отчасти смутно и очень противоречиво.

Итак, Сталин мог по праву считать себя победителем, которого славили все делегаты партийного съезда, которому все оказывали почести и прославляли его мудрость. Он никак не защищал себя от безмерно преувеличенных дифирамбов, в совершенном контрасте с выражениями скромности, которые он раньше иногда высказывал. Но внешний вид был обманчив, не все делегаты разделяли это царящее мнение. Среди делегатов существовала достаточно большая группа, которая не высказывалась открыто, однако считала, что самовластие Сталина уже перешло все границы и стало невыносимым.

Некоторые из них (в частности, Эйхе, Шеболдаев, Шарангович, Микоян, Косиор и Петровский) собрались на совещание и обсудили, каким образом можно заменить Сталина на посту генерального секретаря и таким образом выполнить соответствующее требование Ленина. Они предложили, чтобы Киров, которого они специально пригласили на этот разговор, стал кандидатом на пост генерального секретаря и таким образом противостоял Сталину. Но Киров отказался и сразу осведомил Сталина об этом намерении [120] В. С. Роговин. Перед большим террором. Сталинский неонэп. Гл. V. . Сталин якобы ответил Кирову: «Я тебе этого не забуду!»

Но при специфическом характере Сталина было вовсе не ясно, что́ именно он имел в виду.

Фактом было то, что изначально Сталин хотел перевести Кирова из Ленинграда в Москву, чтобы сделать секретарём ЦК. Но этого не произошло. Сейчас можно лишь гадать, было ли это связано с этой новостью. Есть сообщения, что до того близкие и сердечные отношения между Сталиным и Кировым после съезда изменились.

Несмотря на безрезультатное закулисное совещание, в зале заседаний недовольство делегатов съезда проявилось при выборах членов Центрального Комитета. По достоверной информации членов избирательной комиссии, которую они позже сообщили Микояну, Сталин получил почти 300 голосов против себя, а Киров лишь три. Когда Каганович пришёл к Сталину с этим результатом, они сразу же решили уничтожить соответствующие бюллетени и в качестве результата выборов сообщить публично, что и Сталин и Киров получили лишь по три голоса против.

Почти четверть делегатов голосовала против генерального секретаря, что подало совершенно ясный сигнал, что в партии существует довольно большое количество противников Сталина. Несмотря на то, что Сталин был шокирован, он этого ничем не показал. Хотя можно предположить, что партийный съезд был тщательно подготовлен — за это отвечал Каганович, — однако, очевидно, были избрано довольно большое число делегатов, ещё обладавших собственной способностью к суждениям и не позволивших смутить себя организованным бурным энтузиазмом.

Трудно сказать, какие выводы сделал Сталин из этого серьёзного происшествия. Но то, что уже через несколько лет более 80 процентов делегатов этого съезда (всего 1 029) было арестовано и большинство их было расстреляно, конечно, не случайно.

Однако тот факт, что из 139 членов Центрального Комитета, избранных на этом съезде, 98 были арестованы и расстреляны, и лишь 41 из них остался в живых, объяснить уже сложнее. Ведь Сталин сам их выбрал. Но, видимо, он им не доверял, потому что среди них ведь могли быть и те, кто голосовал против него.

1 декабря 1934 Киров погиб в Ленинграде при достаточно загадочных обстоятельствах. В первом сообщении об этом в «Правде» было написано: