Николай Кареев - Учебная книга Древней истории с историческими картами

178.

Анталкидов

мир

Этот мир получил название царского или Анталкидова по имени спартанского уполномоченного, ведшего переговоры. Греческие колонии в Азии отходили к Персии, а в самой Греции все города были объявлены самостоятельными с устранением возможности каких бы то ни было союзов между ними. Спарта, предавшая интересы греческой нации персам, была формально поставлена охранительницею условий мирного договора под высшим покровительством персидского царя. Этот позорный мир, отдававший азиатских греков под власть варваров и ставивший европейскую Грецию под спартанско‑персидскую опеку, на целые десятилетия сделался основою взаимных отношений между греками. Снова возникавшая к жизни афинская держава опять распалась, потому что все города должны были быть автономны, но Спарта, наоборот, вполне самостоятельно хозяйничала на всем Пелопоннесе при чисто номинальной автономии своих союзников. Она вмешивалась везде, где только возникало подобие союза. Между прочим, старый беотийский союз, во главе которого стояли Фивы, был отменен, и дерзость Спарты дошла до того, что через пять лет после Анталкидова мира (382) её военный отряд изменою овладел фиванскою цитаделью Кадмеей, и в городе введена была олигархия.

179.

Возвышение

Фив

Среди общего политического разложения Греции, бывшего следствием Пелопоннесской войны и союза Спарты с Персией, два только явления могли, по-видимому, обещать Греции лучшее будущее – возвышение Фив в семидесятых и шестидесятых годах IV в. и образование в те же годы второй морской симмахии под предводительством Афин. – Через три года после изменнического захвата спартанцами Кадмеи нашедшие в Афинах убежище фиванские эмигранты, в числе которых важную роль играл Пелопид, тайно проникли в родной город и, явившись в одежде танцовщиц на пир олигархов, тут же их и умертвили. Спартанский гарнизон передал тогда Кадмею заговорщикам, выговорив себе свободное отступление домой (379). Во главе Фив, освободившихся таким образом от спартанской опеки и введших у себя затем демократическое устройство, стали два друга, оба одинаково любившие родину и свободу и отличавшиеся большими талантами, Эпаминонд и упомянутый Пелопид. С помощью афинян фиванцы снова подчинили Беотию своей гегемонии и вступили в борьбу со Спартой. В 371 г. Эпаминонд, введший новый косой строй войска, разбил спартанцев при Левктрах (в Беотии), хотя своею численностью спартанцы и превосходили неприятеля. После этого Эпамимонд не раз вторгался в самый Пелопоннес и даже угрожал Спарте, которую спасла только опытность в военном деле её царя Агесилая и соперничество с Фивами Афин, ставших теперь на сторону Спарты. Через девять лет после битвы при Левктрах спартанцы снова были разбиты (362) при Мантинее (в Аркадии), но Эпаминонд пал в этом сражении, а с его смертью прекратилось и политическое значение Фив. На время этому городу все‑таки, однако, удалось создать в Средней Греции союз под своей гегемонией, а в Пелопоннесе восстановить независимость Мессении от Спарты и образовать союз городов Аркадии. Этим совершенно было сокрушено прежнее могущество Спарты, но сами Фивы оказались не в состоянии удержать за собою приобретенное значение и стать во главе всей Греции.

180. Второй Афинский морской союз

В эпоху ослабления Спарты и возвышения Фив Афины сделали еще раз попытку восстановить свою гегемонию на Эгейском море, держась в спартанско‑фиванской войне то одной, то другой стороны. Улучшив реформой налогов свои финансы, афиняне уже в 378 г. создали сильный флот и начали привлекать на свою сторону прежних своих союзников, на этот раз благоразумно отказавшись от старой политики подчинения себе союзников и захвата у них земель. Новый союз должен был состоять из равноправных членов, во главе его должен был находиться союзный совет, и афиняне уже не могли больше приобретать земли для своих клерухий в союзных областях. У Афин явились хорошие полководцы (Хабрий и Тимофей), которые одерживали победы над их врагами. Этому новому возвышению Афин, однако, стали противодействовать Фивы, которые мечтали о своей гегемонии и на море, между тем как афинские союзники, с другой стороны, плохо исполняли взятые на себя обязательства и даже очень легко отпадали от союза.

181. Внутреннее

разложение

Греции

В середине IV века в Греции царствовало полное внутреннее разложение. Спарта и Афины, ослабленные Пелопоннесскою войною и последующими распрями, не в силах были вернуть себе прежнее значение глав двух больших союзов греческих государств, да и Фивы тоже взялись за непосильную для них задачу объединения Греции под своей гегемонией. Каждое из этих государств заботилось только о себе, хотело само властвовать и понимало объединение греков лишь в смысле установления собственного господства над другими, причем только и смотрело за тем, чтобы другие строго соблюдали условия царского мира, т.е. старалось мешать образованию другими политических союзов. В свою очередь второстепенные города, по опыту зная, что значила на деле та или другая гегемония, своим стремлением к полной независимости также поддерживали требования Анталкидова договора. Не раз в это время делались попытки установления в Греции более прочного мира и даже общего союза, но и они не удавались. Вся эта борьба за гегемонию и автономию лишь истощала материальные средства Греции. Крестьянский класс был повсеместно разорен еще Пелопоннесскою войною, а между тем он доставлял наибольшее количество воинов в пехоту. В описываемое время войны велись уже большею частью не самими гражданами, а наемными войсками, состоявшими из разного сброда, готового за деньги служить кому угодно. Такие войска стоили больших денег, которые уплачивались зажиточными гражданами в форме налогов, но по мере того, как увеличивались финансовые требования государства, плательщики налогов все более и более тяготились материальными жертвами, каких от них требовало государство. При таком положении дел Персии легко было вмешиваться во внутренние дела Греции, и будь Персия сама сильнее, это вмешательство не ограничивалось бы одной дипломатией.

182. Афинская демократия эпохи упадка

Особенно отразился общий политический упадок Греции на внутреннем строе Афин середины IV столетия. С одной стороны, войны, во время которых Аттика подвергалась неприятельским нашествиям, с другой, развитие рабского хозяйства в имениях афинских богачей совсем подорвали благосостояние прежнего крестьянства, а между тем и в городе оно не находило хорошего заработка вследствие упадка промышленности и торговли, вызванного всеми бедствиями Афин за целый ряд десятилетий. В это время в Афинах господствовала по‑прежнему демократия, но обнищалый народ, привыкший к праздности, к лести демагогов, к угощениям и увеселениям на казенный счет, вдобавок малообразованный, своенравный и подчас страстный, оказывался нередко совершенно не в состоянии серьезно обсуждать государственные дела и решать их так, как того требовала действительная польза Афин. Демагоги стремились не только к почестям и власти, но и к собственному обогащению на счет государства. Одни добивались особенно доходных должностей, например, места посла в Персию, где один афинянин (Эпикрат) приобрел колоссальное состояние. (Потом во время суда по обвинение в подкупе он говорил, что афиняне сделали бы хорошо, если бы стали ежегодно выбирать, вместо девяти архонтов, девять бедных граждан послами в Персию для поправления их средств). Другие прямо злоупотребляли вверенными им деньгами и тратили их на себя. Народ часто смотрел сквозь пальцы на такие злоупотребления, и потому его любимцы могли безнаказанно богатеть и строить себе роскошные жилища. (И в Спарте также исчезли строгие нравы «времен Ликурга»).