Иван Оченков - Царь [СИ]

— Что там с боярином? — осведомился я, увидев, как тот падает на свое место.

Соседи кинулись к Лыкову, но не смогли сказать ничего определенного, кроме того, что Борис Михайлович хвор.

— Так чего толпитесь, дайте ему воды, а лучше людей кликните да вынесите болезного на воздух, а то тут у вас духота такая, что и здоровый зачахнет!

Дождавшись когда боярина вынесут, я кивнул Никите и тот дал знак думным дьякам. Старший из них, Траханиотов, вышел вперед и стал зачитывать один за другим указы. В первом из них подтверждались льготы "именитых людей" Строгановых и объявлялось о моем к ним благоволении. Вторым объявлялось о создании нового приказа "Рудных дел". А третий гласил, что отныне всякому верному подданному, не взирая на чин и достоинство, не только дозволено, но и вменено в обязанность искать месторождения полезных ископаемых на всех землях, будь они государственными, вотчинными или монастырскими. Обо всех находках требовалось докладывать в новый приказ, а тот в свою очередь пошлет специалистов проверить эти известия. Думцы немного выбитые из колеи происшествием с Лыковым, не сразу сообразили в чем тут дело, но постепенно отошли и включились в дискуссию.

— Это что же получается, какие-то сиволапые мужики, смогут в наших вотчинах рудники открывать?

Пришлось объяснять, что не открывать, а искать. И что от этого всем польза будет, в том числе и собственнику земли, а не только казне и царю. А если ничего толкового в недрах нет, то и говорить не о чем. Впрочем, долгих прений не случилось. Думцы, убедившись, что их вотчинам ничего не угрожает, особенно противится не стали и указы с формулировкой "государь повелел, а бояре приговорили" обрели силу закона.

Закончив с делами в думе, я вышел во двор где, как бы невзначай, уже собрались командиры стрелецких, солдатских, драгунских и прочих полков, стянутых к Москве. Дожидаясь меня, начальные люди немного заскучали, но вели себя пристойно. Бояре бы на их месте непременно свару устроили: у кого род выше, у кого вотчины больше… слава богу хоть не у кого хрен толще. Некоторые, правда, поглядывали косо в сторону Пушкарева, но помалкивали. Вообще, понять их можно. Обычно стрелецкими полками, или как их еще недавно называли "приказами", командовали довольно родовитые дворяне. Не из высшего эшелона, разумеется, но и не из простых. Поэтому фактически командующий Стремянным полком, вышедший из обычных стрельцов, да еще из набранных по прибору, [44] По прибору – то есть набранному из посадских людей, в отличие от служилых людей по отечеству. Анисим вызывал у них известное раздражение. Конечно, став полуголовой, он получил поместье в добрых полторы сотни четей [45] Четь – 0,55 га пахотной земли. 150 четей довольно большая дача для стрельцов. Обычно голове причиталось не более сотни. земли, и был внесен в соответствующие книги, а также пожалован придворным чином стряпчего, но… царь жалует землею, а не отечеством. Так что для всех остальных он был, есть и всегда будет выскочкой. Но тут уж ничего не поделаешь. Впрочем, мне мало дела для их местнических счетов, я их собрал совсем по другому поводу.

— Заждались, господа полковники?

— Здравствуй на многие лета, государь, — нестройно загудели собравшиеся в ответ на мое приветствие. Хорошо хоть в ноги не падают, привыкли.

— Здорово, коль не шутите. Все ли у вас готово?

— Готово, царь-батюшка, — ответил за всех Пушкарев. — Слава богу, успели городовые стрельцы подойти, а мы уж завсегда в готовности.

— Нешто дворянское ополчение собирать не будешь, государь? — удивленно спрашивает командир ярославцев Автамон Ржевский.

— Отчего же не буду, — спокойно отвечаю я ему. — Конечно, буду, только выступлю без них. Соберутся, будут резервом, не соберутся – так обойдусь.

— На все твоя воля, — поклонились начальные люди.

План мой был прост. Поскольку именно московские полки были самыми обученными и боеспособными, именно с ними я и собирался выступить навстречу армии Владислава. Однако оставлять столицу без гарнизона тоже не годится, а потому я заранее приказал стянуть из других городов воинские отряды, главным образом стрельцов. Сегодня с утра они начали сменять московских ратников в караулах, а уже завтра я двинусь вперед. И так много времени потерял. Все дело в том, что вчера вечером пришел в сознание отец Мелентий. Я уж из ворот выехал, когда меня догнал с этим известием гонец. Дескать, не вели казнить, царь-батюшка, а твой духовник тебя кличет. Ругнувшись про себя на отсутствие личной жизни, я повернул коня и помчался к раненому иеромонаху. Что уж тут поделаешь, подождет Лизхен. Впрочем, чтобы хоть немного утешить, я приказал случившемуся рядом фон Визену, отвезти ей подарок. Майор понятливо кивнул, приложил два пальца к краю шляпы и поскакал дальше в сопровождении моего конвоя, а я вместе с Вельяминовым без лишней помпы вернулся назад. Кстати, что-то я его не вижу…

— Где фон Визен?

— Не ведаем, государь, сегодня мы его еще не видели.

— Хм, а Панин?

— Да вон он, легок на помине.

— Куда его нечистый носил?

— Да какая-то замятня, у иноземной слободы ночью приключилась. По темному времени ничего не нашли, так он поутру туда сам и отправился.

— Какая еще, к папе римскому, замятня?

— Стреляли…

— Что?!!

Тем временем, подъехавший Панин соскочил с коня и, расталкивая собравшихся, подбежал ко мне. Сняв шапку, он низко поклонился и прохрипел, что-то вроде:

— Дозволь слово молвить.

— Подойди, — велел я ротмистру и обернулся к стоящему рядом Вельяминову. — Дай напиться человеку.

Никита тут же отстегнул от пояса флягу и протянул его запыленному Федьке. Драгун тут же схватился за нее и жадно приложился к горлышку. Дождавшись, когда Панин утолит жажду, я коротко велел:

— Говори, только тихо.

— Беда, государь, — выдохнул он в ответ. — Нынче ночью, какие-то воровские люди напали на фон Визена у самого Кукуя!

— Что за нахрен?!!

— Ждали их. Везде веревки натянули, чтобы кони ноги в темноте переломали, да накинулись с разных сторон. Били из луков и самострелов, добивали топорами, да рогатинами.

— А кто стрелял?

— Господин майор и его люди тоже не за печкой уродились. Дали отпор татям, только их слишком много было.

— А как же, мать их, патрули?

— Хитры оказались разбойнички. Пока драгуны немецкие собрались, и на место пришли, они уж и трупы сволокли в ближайший овраг, да там и бросили.

— Блин, у них, что глаз совсем нет?

— Так ночью же дело было, а следы читать и днем не всякий умеет.

— Так ты говоришь, нашел трупы?

— Да, в овраге. Я их достать велел, да в слободу отвезти, а сам дальше искать принялся.

— Нашел?

— Нашел дом один в посаде. Там разбойнички своих мертвяков схоронить хотели, да не успели.