Иван Оченков - Царь [СИ]

Тем временем в Кремле, несмотря на позднее время, принимали дорогого гостя. Днем, к сожалению, как-то не получилось, то одно навалится то другое, но тут уж как говорится, лучше поздно, чем никогда. А гость и вправду был важный. Столицу посетил не кто-нибудь, а сам "именитый человек" Андрей Семенович Строганов. Главе баснословно богатого рода было около сорока лет. Не будучи формально дворянами, они имели огромные вотчины со слободами, селами и деревнями в которых проживало множество зависимого от них народа. Смута обошла их владения стороной, так что за время ее положение рода только укрепилось. Сами они в ней никак не участвовали, но исправно снабжали деньгами сначала Шуйского, потом ополченцев Трубецкого, затем Минина и Пожарского. Возможно, кстати, что не только их. Посылали деньги и мне, для организации похода на Смоленск, правда, немного, всего две тысячи. Потом, конечно, спохватились и добавили, только я к тому времени уже получил рижскую контрибуцию и большого восторга не высказал. Сообразив, что накосячили, братья Строгановы какое-то время сидели тише воды и ниже травы, но не было бы счастья, да несчастье помогло: приключился в тех местах бунт. Вообще, восстания в тех местах случались регулярно. Причиной чаще всего были злоупотребления местных воевод, но иной раз могло полыхнуть вообще непонятно из-за чего. Что послужило причиной в тот раз, я так до конца и не дознался. Вроде бы, был давний спор между двумя деревнями из-за выпасов, в один прекрасный день закончившийся мордобоем, перешедшим в смертоубийство. Тогдашний казанский воевода князь Долгоруков недолго думая прислал вооруженный отряд, который и навел порядок. Дело в общем житейское, всяко бывает. Но вот дальнейшие события заинтересованными сторонами описываются по-разному. Со слов князя Владимира Тимофеевича, темные татары, в силу своей природной злокозненности, не сумели оценить его милосердия и взбунтовались противу своего государя. Интересно я-то тут при чем? Другие источники утверждают, что ратники Долгорукова в процессе наведения порядка, обе деревни немного пограбили, и что еще хуже, кто-то из них лишил девства местную девку. Как это обычно бывает, пошли слухи и вскоре высеченные обыватели превратились в злодейски умерщвлённых, ограбленные деревни в сожжённые. Что же касается тамошних представительниц прекрасного пола, то согласно этим слухам, они были поголовно обесчещены, включая грудных детей и древних старух. В общем, нет ничего удивительного, что вскоре волнения перешли в открытый бунт, к которому немедля присоединилась вся округа. Князь спешно вернулся в Казань и принялся собирать войска, а к бунтовщикам тем временем подошли на помощь черемисы, башкиры и бог знает кто еще. Восстание ширилось, Долгоруков заперся за крепкими стенами и слал слезные просьбы о подкреплениях, а отдельные отряды восставших добрались до строгановских владений. И, похоже, что именно это и была главная ошибка бунтовщиков. Братья Строгановы немедленно собрали все наличные силы и в жестокой сече наголову разгромили их, после чего правительственные войска смогли-таки справиться с ситуацией. Посланный туда с расследованием думный дворянин Минин в числе прочего выяснил, что деревеньки, из-за которых разгорелся сыр бор, стоят целехоньки, а в отличие от тех сел и слобод которые пожгли борцы за народное счастье. Но как бы то ни было, Строгановы с ситуацией справились и правительству помощь оказали, так что оставлять без награды их было нельзя. Собственно потому я и пригласил главу клана в Москву. Конечно, по-хорошему следовало устроить пышный прием и в присутствии Думы осыпать его милостью, но я решил прежде поговорить с "именитым человеком" с глазу на глаз.

Привезенный по моему приказу в Кремль, на ночь глядя, купец, заметно нервничал, но старался не подавать виду. Палата, в которую его привели, была довольно просторна, но скудно освещена и потому выглядела немного зловеще. Служившие провожатыми стольники никуда не уходили, отчего казались караульными. Наконец, открылась дверь, и выглянувший из нее человек махнул рукой, дескать, ведите. Строганов давно не бывал в Москве и мало кого знал из царских приближенных, поэтому окольничий Вельяминов остался им не узнанным. Горница куда его ввели, была не слишком велика и непривычно обставлена. Одна из стен была полностью занята полками с книгами, что было за другой, скрывала тяжелая парчовая занавесь. На прочих висели ковры увешанные различным оружием. Посредине стоял большой стол заваленный бумагами и большой подсвечник. На лавках стоящих подле стен сидело несколько человек, внимательно разглядывавших купца.

— Ну, здравствуй, Андрей Семенович, — поприветствовал я его, выходя из-за занавеси. — Давно хотел с тобой познакомиться, да все как-то недосуг было.

— И тебе здравия, государь, — бухнулся Строганов в ноги, сообразив кто перед ним.

— Встань, — поморщился я. — Или тебе не ведомо, что не люблю я такого?

— Обычай, — немного виновато отозвался он, поднимаясь. — От отцов-дедов заведено. Прости, государь, если по скудоумию разгневал.

— Не прибедняйся, уж в чем-чем, а в скудоумии ваша семья не замечена. Да и богатство к дуракам не идет. Во всяком случае, надолго…

— Бога гневить не буду, великий государь, есть и умишко и какой-никакой достаток, — зачастил купец, понявший откуда ветер дует. — Не дали твои люди собраться, как следует, а уж мы для твоей царской милости привезли двадцать тысяч рублей серебром, да пушнины одного соболя сто двадцать сороков…

— Да не торопись, Андрей Семенович, успеешь еще с дарами своими. Завтра чин чином придешь с людьми к Золотому крыльцу, оттуда вас в Грановитую палату проводят, там все и объявишь. А я тебя за службу верную пожалую. Кстати, чем хочешь, чтобы пожаловал? Говори не стесняйся!

— Слово твое ласковое услышать, великий государь, да и не надо нам твоим верным холопам ничего более.

— Ну, этого добра у меня хоть отбавляй. А может для дела что нужно? Ну не знаю, может шапку боярскую.

— Да господь с тобой, милостивец, — испугался Строганов. — На что оно нам?

— Да я не настаиваю. Просто мало ли, вдруг хочешь.

— Нет, царь-батюшка, не надобно нам сего. Ты вот назвал меня, холопа своего, с -вичем, так мне той чести и довольно. Вот если бы…

— Если бы, что?

— Вот если бы ты дозволил подати не на местах платить, а напрямую тебе, вот за это бы я еще раз земно поклонился.

— А что так?

— Да ты не думай, государь, казне твоей порухи не будет, просто так нам легче. А уж как ты решишь, так на все твоя царская воля.

— Ладно, подумаю я.

— Благодарствую, милостивец!

— Да пока не за что. Ты вот лучше расскажи, слышал ли ты, что я во всех пределах царства нашего велел искать места, где можно руду добывать, железную или медную?