Иван Оченков - Царь [СИ]

— Если Анна хотела спокойно жизни, — сказал я Лизхен на прощание. — То она сделала чертовски неудачный выбор.

Покинув Иноземную слободу, я остановился в нерешительности. Возвращаться в Кремль не хотелось совершенно, в последнее время его стены просто давили на меня, не давая не свободно вздохнуть.

— Куда прикажешь, государь? — подал голос, едущий за мной по пятам Вельяминов.

— Никита, а у тебя баня топлена? — неожиданно спросил я него.

— Коли повелишь, так недолго и истопить, — пожал плечами в ответ окольничий.

— Ну, раз недолго, так поехали.

Как оказалось, баню все-таки топили и вскоре мы и присоединившийся к нам Анисим, до исступления хлестали друг друга вениками, изнемогали от жары на верхней полке и наконец, измученные, но чувствующие себя чистыми душой и телом сидели бок о бок на лавке в полутемной горнице. Тихонько скрипнула дверь, и к нам зашли Алена и названные дочери Пушкарева. Девушки принесли квас, оказавшийся как нельзя кстати.

— Испей, государь, — подала с поклоном ковш Вельяминова.

— Благодарствую, — поблагодарил я, и с жадностью припал к ковшу.

— Может, чего покрепче? — спросил Анисим, но я только помахал рукой, дескать, не надо, завтра вставать рано.

Как ни странно, наши красны девицы напоив нас, и не подумали уходить, а устроившись чуть в сторонке, принялись шушукаться. В другое время их бы, наверное, нагнали старшие, однако при мне не решились. Я же поначалу и не обратил на это внимания, а просто отстраненно смотрел в раскрытое окошко на темнеющее небо и размышлял о перипетиях жизни. Как случилось так, что я попал сюда в это время? Почему история пошла не тем путем, который был известен здесь только мне, а совсем другим? И самое главное, почему и в этой жизни, я совершенно одинок. Вроде есть и семья и дети, а я все равно продолжаю оставаться один. Нет, разумеется, вокруг всегда много народа. Есть и соратники, есть и слуги, а среди последних, наверное, даже верные… Сидящих рядом Никиту и Анисима вполне можно считать друзьями, но… все это не то. Хочется, чтобы рядом была любящая женщина, да только где же ее взять? Просто женщин много, даже, наверное, с избытком, а вот одну-единственную, да чтобы любила, да еще и взаимно… Неожиданно, прежде всего для себя самого, начал перебирать в уме женщин с которыми меня сводила судьба. Супруга моя Катарина Карловна вышла за меня по приказу отца. Оно и понятно, засиделась принцесса в девках, а тут герцог подходящий, да еще и не из совсем уж последних. Воюет к тому же хорошо, а Швеции нужны храбрые солдаты. Какая уж тут любовь, тут брак по расчету – династический. И для моей благоверной корона всегда будет важнее меня, причем корона шведская, а не та, что на моей бедовой головушке. Княгиня Дарловская? Бедняжка Агнесса Магдалена, выданная замуж за старика и внезапно оставшаяся вдовой. Ей было нужно срочно забеременеть, чтобы остаться полновластной хозяйкой во владениях мужа, и она получила то, что хотела. Не знаю, рассчитывали ли она всерьез на мое возвращение, и не разбил ли я ей сердце своей женитьбой на шведской принцессе. Надеюсь, что нет, а также, что она счастлива со своим новым мужем. Ульрика Спаре? Не знаю, чего добивалась она, а мне нравились ее экзальтированность и бесшабашность. К тому же, что греха таить, кровь мою будоражило осознание того, что любовница одновременно приходится сестрой заклятому врагу и женой одному из главных политических противников. Марта? Моя бедная Марта, как я мог о ней забыть! Эта девочка, похоже, меня действительно любила, и всем пожертвовала ради этой любви. Мало того, она родила мне дочь, которую я так и не увидел. Как они там, в этом далеком Вольфенбютеле? Впрочем, меня ли она любила? А может вовсе не меня, а этого беспутного принца, который жил в этом теле до моего появления. Он, помнится, обесчестил ее старшую сестру, у которой, кстати, тоже родился ребенок, и убил на дуэли брата. Папаша собирался жестоко отомстить, но маленькая Марта спасла принца… нет, уже меня. Мы через многое прошли вместе, но расстался я с ней без сожаления, успокаивая свою совесть, тем, что о девушке и ребенке позаботится герцогиня Клара Мария.

А вот в России с любовью как-то не везло. Настю, которую я когда-то отбил у разбойников, зарезал этот чертов Енеке. Ксения, тогда и вовсе в монастырь вернулась, а я ведь ей дочку нашел, что было ничуть не легче чем иголку в стоге сена. Но даже не посмотрела в мою сторону, царская дочка, а ведь видела, как я на нее смотрел. Машка, кстати, в нее, только белокурая. Вырастет – красавица будет, всем встреченным на пути парням голову вскружит чертовка! О любви Лизхен и говорить не приходится, она маркитантка и этим все сказано. Занимается, пользуясь моей защитой, ростовщичеством и потихоньку богатеет, а случись что со мной, тут же станет новой походной женой у следующего командира. Так уж в этой профессии заведено. Уже сейчас чует, что пахнет жареным и засуетилась. Нет, надо у неё дочку забрать, пока такой же стервой не выросла, да вот только куда?

Пока я так раздумывал, девушки затянули грустную песню. Начала Марьюшка, своим тонким, но мелодичным голоском, затем вступили грудные голоса Глаши и Алены. А я ведь и не подозревал, что они такие певуньи. Немудреные слова переплелись в песенном кружеве и поплыли над ночною Москвой ввысь. Мне невольно припомнилась наша первая встреча с Вельяминовой. Я только что бежал из польского плена и совершеннейшим чудом наткнулся на Никиту, а он на радостях повез меня знакомить со своей семьей. Как-никак спаситель из неволи! Алена с тех пор сильно переменилась, а тогда она была еще совсем девчонкой с дерзким нравом и острым язычком, которым она тут же прошлась по мне, и я может быть впервые в жизни, не нашелся с ответом. Что поделаешь, уж больно она была похожа на ту Алену из моей прошлой-будущей жизни, которую я так безнадежно любил. Та девчонка и без того не была гадким утенком, а теперь и вовсе превратилась в прекрасную лебедь. Русские наряды не слишком подчеркивают женскую фигуру, но даже в них, очевидно, что сестра моего окольничего великолепно сложена. Черты лица ее обладают необыкновенной прелестью, а кожа совершенно не нуждается ни в белилах, ни в румянах. Это, кстати, очень хорошо, потому что косметика в этом времени – просто оружие массового поражения по вредности. Что не смогли изменить прошедшие годы, так это характер боярышни. Каждый раз вспоминая, что она устроила драгунам на рынке, мои губы растягивала улыбка. И достанется же кому-то такое "счастье"! Помню, Никита рассказывал мне еще в далеком двенадцатом году, что его сестре кто-то нагадал, будто я – ее суженый и она при всей своей независимости и дерзком нраве, отнеслась к этой ерунде совершенно серьезно. Впрочем, эта блажь, конечно же, давно прошла, а Никита наверняка подыскивает сестре хорошую партию среди родовитых людей и как только найдет, сразу же выдаст замуж. Спрашивать у девиц их согласия на брак никому и в голову не приходило, и, полагаю, мой окольничий тут не исключение. Странно, но мысль о том, что я был предметом девичьих грез у Алены, показалась мне очень приятной, а то, что ее выдадут замуж, наоборот, грустной. Наверное, я все-таки старею и становлюсь сентиментальным.