С Сулимин - Чудовищные злодеяния финско-фашистских захватчиков на территории Карело-Финской ССР. Сборник документов и материалов

(На этом письмо обрывается).

Газета «Ленинское знамя» за 2 августа 1944 г.

РАССКАЗ

Ивана Логинова о зверствах финнов в Заонежье

Страшные дни наступили, когда в наше село ворвались разбойники-финны. Как-то палачи узнали, что я был организатором колхоза, писал в газету и ездил в Москву. Арестовали, посадили в Космозерскую тюрьму. После допроса, на котором я ничего не сказал финскому офицеру, он приказал дать мне пять ударов резиновой дубинкой. Три удара я вынес и потерял сознание. Затем меня привезли в Петрозаводский лагерь № 2, на месяц в «будку» посадили.

На работы гоняли - камни ворочать и на себе возить их. Усталый, чуть замешкаешься, удары палок сыплются, солдат застрелить грозится.

В каждой тюрьме и в лагере, где мне приходилось бывать - в Космозере, Петрозаводске, Киндасове, - палачи нещадно избивали советских граждан без всякой вины, истребляли всякими способами. В Космозере каждую ночь выводили из камеры людей и больше они не возвращались. Иные солдаты хвастались, что стреляли по арестантам по 3-4 раза и если они не умирали, то закапывали их в яму живыми. В Киндасове часто практиковались такие наказания: зимой выводили голого человека на реку и обливали ледяной водой. Заболевшему в «больнице» давали какие-то таблетки, и человек умирал той же ночью. Пища - гнилая картошка, сгнившая падаль и заплесневелый хлеб.

Сын мой Михаил, не выдержав издевательств финских бандитов, решил перебежать через Онежское озеро, к своим. Достал у сестры лыжи. Полдороги прошёл благополучно, но потом финны его заметили, догнали и схватили. Сидел долго в тюрьме, а потом угнали в Финляндию. Жив ли он - не знаю. Дочь, давшую ему лыжи, тоже засудили, оставив 4 детей без присмотра.

Тяжело - было в тюрьме и лагерях, но не лучше жилось и оставшимся в селе. Финны у всех отобрали коров и запасы хлеба. Почти весь скот перебили и сожрали. Полицейские и солдаты обшарили все дома, отобрали сначала кольца, часы, шёлковые платья, туфли, потом принялись за мебель, бельё, полотенца. А под конец в прибрежных деревнях в домах разорили крыши, полы, потолки, двери, окна, совсем жить негде стало. Мою семью 7 раз заставляли переезжать с места на место, Такая доля была у всех советских людей.

Спасибо Красной Армии, что нас от смерти лютой, неминуемой избавила. Мы ещё отблагодарим свою армию, хотя и не легко колхоз снова поднимать, было у нас в «Красном загорянине» 110 коров, теперь только 3, было лошадей 60, осталось 4, поля бурьяном заросли. Силушки не пожалеем, а колхоз на ноги поставим. Всё будет хорошо, как до войны, и даже лучше. Мы сталинское слово знаем, и как он, отец, учит, - сделаем.

Заонежский район, колхоз «Красный загорянин»

КАК ФИНСКИЕ ИЗВЕРГИ МУЧИЛИ СЕМЬЮ ФЕДОСКОВЫХ

Два с половиной года хозяйничания финских захватчиков в Заонежье были для нас оплошным кошмаром. Как только эти ползучие гады пришли к нам, начались аресты, избиения и расстрелы людей, вся вина которых состояла в том, что они были русские, советские.

В первые дни оккупации я был посажен в тюрьму, а затем отправлен в лагерь. Меня обвинили в сочувствии партизанам. Часто избивали, морили голодом, даже воды не давали, запугивали расстрелом. В лагере каждый день умирало несколько человек.

Нас четверо братьев Федосковых, и все крепко пострадали. Младшего, Ивана (теперь ему 18 лет) несколько раз избивали, сажали в одиночную камеру «будку» за отказ от работы и неподчинение финнам. До потери сознания много раз был бит Василий, но он всё равно им не покорился. Григория, потерявшего руку в боях с белофиннами в 1940 году, били до полусмерти, изрезали лицо. Товарищи привели его в чувство и отвезли в больницу. Когда об этом узнали финны, они увезли Григория из больницы, и дальнейшая судьба его неизвестна.

Дмитрий Федосков

дер. Красная Сельга Заонежского района

БАНДИТЫ О СЕБЕ

Финский разбой официально подтверждается докладной запиской финского офицера «просвещения» 6 армейского корпуса за № 569 от 28.8.1941 г., в которой говорится:

«Солдаты забирали из сараев готовое сено... Весенние посевы, и особенно овёс, уничтожали и скармливали лошадям. Во многих местах солдаты портили дорогие и дефицитные рыболовные снасти... Из мелкой утвари солдаты забирали небольшие иконы, медные образа и прочие вещи. Забирали у семей корову и последнюю курицу».

Солдаты финской армии грабили всё, что попадало под руку, и всё, что видели их воровские глаза.

«Мне ничего не посылай, я сыт, - писал домой шюцкоровец Хайконен. - Мы заходим в колхоз и, на глазах оставшегося населения, забираем свиней, режем и варим их в своё удовольствие».

Из дневника лейтенанта Нуклер: «Вечерами занимаемся «добыванием». Добыли два самовара, картошки, мороженой брусники, грибов».

Солдату Теуво Хууско пишет его брат Укко А. Хууско:

«Вейкко задушил одного русского и добыл у него много всякой всячины, как-то: золотые часы, бинокль, пистолет, компас, три золотых зуба и прочую мелочь. Здесь ребята, которые не поленились переворачивать трупы, здорово поживились».

Лётчик Риппиля похвалялся в письме перед своей невестой:

«А посмотрела бы ты, как пытались спрятаться от наших пуль эти беженцы из Энислинна (Так финны называли Петрозаводск). Но наши пулемётчики не зря учились стрелять».

Солдат 101 финского пехотного полка Аарнэ Энсио Мойланен рассказал:

«Разведывательно-диверсионный отряд, участником которого я являюсь, поджёг деревню Койкари... женщины бежали нам навстречу и просили их не расстреливать. Мы изнасиловали некоторых из этих женщин и расстреляли всех. Никого не оставили. У меня в памяти осталась красивая девочка, которую мы с товарищем изнасиловали, а после расстреляли».

Пленный солдат Раялампи заявил:

«По приказанию подполковника Косинмаа мы сожгли деревню Витсиваара».

Пленный солдат 5 егерского батальона Вильё Суутари показывает:

«Однажды в лесу, в полутора километрах от деревни Паданы, мы набрели на сарай, в котором обнаружили двух стариков 60 лет, оказавшихся советскими гражданами. На другой день лейтенант Мериканто вызвал меня и моих трёх товарищей - Лайтио, Лехтинен и Нурми - и сообщил, что нам разрешается расстрелять стариков. Я не отказался от расстрела этих людей потому, что имел желание расстрелять их лично. Ведь задержал их я. Когда мы довели этих двух советских граждан до указанного места, мы заставили их вырыть себе могилы и по команде прапорщика Эломаа попарно произвели по ним огонь. Я и Лехтинен расстреляли одного старика, а Нурми и Лайтио - другого».

Январской ночью 3942 г. финский батальон, проникший в наш глубокий тыл, находился в боевой готовности. 500 финских солдат и офицеров окружили советский посёлок Майгуба, в котором не было ни одного взрослого мужчины. Посёлок спал мирным сном.