Линн Торндайк - История магии и экспериментальной науки. Римская империя

К астрологическим образам, по крайней мере, Порфирий относился гораздо благосклоннее, чем Ямвлих (это видно из его «Письма к Анебу»). Он писал: «не следует презирать и создателей действенных образов, ибо они демонстрируют движение небесных тел». Ямвлих же, довольно неохотно, признаёт, что «искусство создания образов привлекает определённую, очень неясную часть небесных эманаций». По-видимому, он испытывал такую же неприязнь к изображениям, как и к знакам, вероятно, полагая, что от них недалеко и до идолопоклонничества.

Плотин, Порфирий и Ямвлих верили в числовой мистицизм. Ему посвящена шестая книга шестой «Эннеады», а Порфирий и Ямвлих написали книги под названием «Жизнь Пифагора» и трактаты, посвящённые его доктрине числа.

Евсевий обильно цитирует другие работы Порфирия в своём труде «Подготовка к Евангелию», но приводит эти цитаты в своих собственных целях, например, для дискредитации язычества. Но он не отражает идей Порфирия в их полноте, и даже не пытается доказать его оригинальных теорий. Он демонстрирует, что Порфирий, описывая в вышеупомянутой работе жертвы, которые язычники приносили земным, подземным, воздушным, небесным и морским богам, часто противоречил самому себе, а в трактате «Воздержание от животной пищи» утверждал, что существа, которые любят, когда им приносят в жертву животных, являются не богами, а простыми демонами.

Евсевий приводит много цитат из Порфирия, чтобы доказать, что языческие боги были, на самом деле, демонами, что их самих надо называть волшебниками и астрологами, что они любили знаки Зодиака, и предсказывали будущее, опираясь не на свои собственные знамения, а по звёздам, используя искусство астрологии, и подобно людям, не всегда могли правильно прочитать, что предрекали звёзды. Упоминается также о вере в то, что судьбы, предсказанной звёздами, можно избежать с помощью магии.

Император Юлиан был горячим поклонником Ямвлиха, которого он восхвалял в своём «Гимне Господу Солнцу». Этот гимн был исполнен во время сатурналий в 361 году нашей эры. Он также описывал «благословенных теургов, способных понимать неизречимые мистерии, которые прячут от толпы», одной из них была мистерия, в которой Юлиан Халдей пророчествовал о боге семи лучей. Император сообщает нам, что с самой юности его считали чрезмерно любознательным (периерготероном — этим греческим словом обозначали того, кто желал заниматься магией) и предсказателем будущего по звёздам (астромантином).

В его «Гимне Солнцу» содержится много астрологических деталей; в нём он показывает Вселенную божественной и вечной и считает планеты, знаки зодиака и деканов «видимыми богами». Короче, «на небесах существует великое множество богов». Солнце, однако, превосходит все другие планеты, и, как отмечал Аристотель, «совершает самое простое движение из всех небесных тел, которое перемещается в противоположной всей Вселенной направлении».

Солнце также является связующим звеном между видимой Вселенной и познаваемым миром; из этого срединного положения Солнца среди планет Юлиан делает вывод, что оно также является царём среди интеллектуальных богов, ибо позади видимого Солнца располагается великое невидимое. Оно освобождает наши души от власти «генезиса» или власти звёзд, проявляемой в момент рождения, и поднимает их до мира чистого разума.

Юлиан верил почти во все формы языческого прорицания, а также в астрологию. Оракулом Аполлона он приписывал заслугу приобщения к цивилизации большей части мира, благодаря основанию греческих колоний и откровениям, касающихся религиозных и политических законов. Историк Аммиан Марцеллин сообщает нам, что Юлиан постоянно изучал внутренности жертвенных животных и толковал сны и предзнаменования, и даже предложил вновь открыть пророческий фонтан, предсказания которого, как полагали многие, помогли Адриану стать императором.

После этого он закрыл его, опасаясь, что кто-нибудь с помощью этого фонтана попытается сбросить его с трона и сесть на его место. В другом месте Марцеллин защищает Юлиана от обвинения в магии. Он писал: «дурные люди приписывали этому правителю использование дурных искусств для предсказания будущего, в то время как он был образованным человеком, которого интересовали все отрасли знания. Мы вкратце расскажем, как мудрый человек может добиться этого, обладая необычным разнообразием знаний. Дух позади всех элементов, постоянно и повсюду проявляющий активность в пророческом движении вечных тел, дарует нам дар прорицания с помощью различных искусств, которые мы применяем; а силы природы, которые умиротворяются различными ритуалами, словно неиссякаемый источник, снабжают человечество пророческими заявлениями».

Аммиан, таким образом, считает искусство прорицания серьёзной наукой, основанной на природных силах, хотя конечно, характеризуя неоплатонический способ мышления, он смешивает духовное и физическое и заменяет научные эксперименты умиротворяющими ритуалами. Его фраза «пророческое движение вечных тел» почти наверняка обозначает звёзды и демонстрирует его веру в астрологию. В другом месте он отмечает, что среди римских аристократов его времени (конец 4 века) была широко распространена вера в астрологию. Вот его слова: «тот, кто отрицает существование высших сил в небе, не считает неприличным появляться на публике, на обеде или в бане, не посмотрев предварительно в альманахе, где находится сейчас Меркурий или не узнав точного положения Луны в созвездии Рака».

Это, конечно, насмешка, но Аммиан, вероятно, в такой же степени был недоволен тем, что римляне не верили в духовные силы на небе, как и тем, что они чрезмерно верили в суеверия. То, что астрология и прорицание — это наука, он демонстрирует в описании того, чему учат в Александрии. Восхваляя медицинское образование, которое он здесь получил, и упоминая о том, что юношей здесь обучают геометрии, музыке, астрономии и арифметике, он пишет: «в добавление к этим предметам, они изучают науку, которая выявляет пути судьбы».

Рассказ Ямвлиха о теургии в сгущенной форме повторяет Прокл (412–485 годы) в кратком трактате или фрагменте, который сохранился лишь в латинском переводе флорентийского гуманиста Фицина. Он озаглавлен «О жертвах и магии». Но в латинском тексте слова «магия» и «теургия» совсем не упоминаются.

Прокл пишет, что жрецы прежних времен основывали свою сакральную науку на утверждении о том, что между природными объектами существует симпатия, а это служит проявлением оккультных сил. Они понимали, как объекты, существующие на Земле, связаны с вещами на небесах, а потом нашли способ опустить эти божественные свойства в наш нижний мир силой симпатии, которая связывает между собой объекты.