Линн Торндайк - История магии и экспериментальной науки. Ранняя христианская мысль

Августин имел некоторое представление о древнем естествознании, и в одном отрывке приводит несколько примеров чудес природы, которые были описаны Плинием и Солином, чтобы показать язычникам их непоследовательность: в эти чудеса они верят, а в аналогичные явления, описанные в Библии, нет. Так, Августин сообщает о странных свойствах магнита; утверждает, что алмаз нельзя расколоть ни сталью, ни огнем, а только с помощью козлиной крови; рассказывает о кобылах из Каппадокии, которые зачинают жеребят от ветра, и пишет, что саламандры могут жить в огне — что является залогом того, что тела грешников не уничтожит даже адский огонь. Августин признает также «свойства камней и других предметов, а также умения людей, которые используют их чудесным образом». Впрочем, он не верит в то, что змеи, которых заклинает Марси, способны понимать их слова. В их магии присутствует какая-то дьявольская сила, которая проявилась, когда Сатана разговаривал с Евой устами змея.

Тем не менее, в одном случае Августин обнаружил связь магии с наукой. В своих «Признаниях», после разговора о чувственных удовольствиях, он критикует «тщеславное и странное желание исследовать» [явления природы] с помощью чувств, которое «оправдывают тем, что называют его знанием и наукой. Это желание приводит не только к познанию природы, которое превыше нашего понимания, и которое не приносит никому никакой пользы, поскольку люди хотят изучать природу просто ради познания», но также позволяет «с помощью магических искусств познать тайны ложных наук».

Об этой опасной границе между магией и наукой Августин подробнее говорит в своем трактате «Христианская идея». Назвав главными примерами человеческого суеверия язычество, другие ложные религии и магические искусства, он перечислил книги ясновидящих и гадателей того же сорта, «хотя, по-видимому, их тщеславие более объяснимо». В своих «Признаниях», однако, он рассказывает о ясновидящем, который предложил ему не только узнать, что его ждет в будущем, но и помочь добиться победы в поэтическом состязании, в котором Августин должен был принять участие. Этот пример великолепно иллюстрирует тот факт, что предсказание будущего и попытка повлиять на ход развития событий обычно идут рука об руку, и что отдельные части прорицания нельзя ни теоретически, ни практически, отделить от магических искусств. В «Христианской идее» Августин включает в один и тот же разряд все заклинания, вызывания духов и буквы, которые он считает доказательством того, что колдуны вступают в заговор со злыми духами. Использование этих примеров в лечении болезней осуждается врачами. Он также с подозрением относится к перевязкам и подвескам; по его мнению, одно дело сказать: «Если ты будешь пить сок этой травы, у тебя перестанет болеть живот», и совсем другое: «У тебя перестанет болеть живот, если ты повесишь на шею эту траву». Ибо, в первом случае, лечебное применение травы следует одобрить, а в другом — отвергнуть, как суеверное. Тем не менее, Августин признает, что такие перевязки и подвески называются «мягким именем природных лекарств (физика)», и, если их применяют без заклинаний или букв, то они могут излечить тело естественным путем, простым наложением на него; в этом случае их применение законно. Но они могут включать в себя и сигналы демонам; в этом случае, чем они эффективнее, тем сильнее должен их избегать христианин.

То же самое содержится и в проповеди, которую приписывают Августину, но, скорее всего, безо всяких оснований. Здесь рассказывается об искусителе, который пришел к больному и сказал ему: «Если бы ты произнес это заклинание, ты был уже здоров; если бы ты приклеил эти буквы к своему телу, ты вернул бы себе здоровье». А другой говорил следующее: «Пошли свой пояс этому прорицателю; он измерит его и тщательно осмотрит и скажет, что надо сделать и сможешь ли ты поправиться. Третий «целитель» порекомендует тебе человека, опытного в окуривании. Проповедник рекомендует людям не слушать эти советы, иначе их принесут в жертву Дьяволу; а если они откажутся от подобного лечения и умрут, то это будет славная мученическая смерть. Проповедник, впрочем, не слишком уверен, что паства прислушается к его советам, поскольку до этого он часто предостерегал её от участия в языческих ритуалах, но, тем не менее, ему много раз сообщали, что некоторые продолжают это делать. Поэтому он снова и снова предупреждает их «не обращаться к прорицателям и чародеям», не носить амулетов, не обращаться к гадалкам, и не соблюдать особые дни; в противном случае, они лишатся защиты, которую обретают после крещения, и будут навеки прокляты, если не выполнят многочисленных требований, налагаемых епитимией. Проповедник требует, чтобы люди соблюдали только воскресенье, а соблюдение остальных дней подвергает проклятию, на том основании, что Господь не делал никаких различий между другими днями недели. В другой проповеди, приписываемой Августину, практика строгого соблюдения дня, во время которого можно отправляться в какую-нибудь поездку, называется поклонением планетам, или скорее, языческим Богам, имена которых они носят и которые, по мнению проповедника, были дурными людьми и жили в тоже самое время, когда дети Израилевы находились в Египте. Проповедник даже возражает против того, чтобы дни недели назывались в честь этих людей или планет, и призывает своих слушателей называть эти дни просто: первый день недели, второй и так далее.

Если вернуться к высказываниям Августина в «Христианской доктрине», то мы увидим, что он не отказывался от критики того рода публичных суеверий, последователи которых зовут генетлиатиками, поскольку они почитают дни рождения, и теперь в народе называются математиками. Он писал, что они лишают человека свободы воли, поскольку утверждают, что его жизнь и характер зависит от звёзд, а их искусство представляет собой дерзкое и вредоносное изобретение человека, и что если их предсказания сбываются, то это происходит либо случайно, либо из-за вмешательства демонов, которые хотят, чтобы человечество утвердилось в своих ошибках. В юности Августин был членом манихейской секты. Он верил в астрологию, и потому «принёс себя в жертву демонам» и одновременно, благодаря своим манихейским убеждениям, запрещавшим приносить в жертву животных, отказывался применять haruspex. Быть может, именно благодаря этому, он чувствовал себя обязанным в старости предостеречь людей от увлечения астрологией. В своих трудах он часто критиковал создателей гороскопов, особенно в первых главах пятой книги «Града Божьего», на которых мы и сосредоточим свое внимание, поскольку в них приводится более подробное обсуждение астрологии, чем в других местах, содержащее все аргументы, которые он использовал и в других своих работах. Эти аргументы не были придуманы Августином, но его изложение их было известно в Средние века гораздо большему числу людей, чем изложения других авторов.