Линн Торндайк - История магии и экспериментальной науки. Ранняя христианская мысль

И далее: «…демоны выбирают определенные формы и места, либо потому, что их привлекают сюда с помощью специальных чар, либо по каким-то другим причинам они выбирают эти убежища».

Магов назвал халдеями Ктесит в своем трактате «Персика» за несколько веков до Цельса.

Аналогичным образом, первая глава Английской версии, приведенной в Оксфордском манускрипте начала 15-го века, «Истории трех царей из Колона», которая представляет собой рассказ о перенесении мощей Магов и состоит из сорока одной главы с предисловием, начинается такими словами: «Рассказ об этих трех почтенных и благословенных царях, который берет свое начало в пророчестве Валаама».

Немецкий теолог Э. В. Хенгстенберг попытался найти золотую середину между высказываниями Филона Иудейского, Амвросия, Августина, Григория Нисского, Феодорита и других, считавших Валаама безбожным лжепророком и колдуном, и противоположным мнением Тертуллиана, Иеронима и некоторых современных авторов, которые утверждали, что Валаам был изначально преданным Богу человеком и истинным пророком, которого сгубила алчность.

Часть облачения первосвященника.

Об использовании мистических имен Бога евреями того времени и о «новой, хорошо разработанной ангелологии, которая процветала в ту пору в Египте и Палестине», рассказывается в предисловии к изданию Гастера «Меча Моисея», вышедшего в 1896 году. Эта — книга о магии была обнаружена в еврейском манускрипте 13–14 века, но она упоминалась еще в 11 веке. Гастер считал, что она была создана еще в античные времена.

Напомним, что ведьмы в «Золотом Осле» вселились в тела ласок, чтобы ограбить труп.

В переводе «Библии короля Иакова» это был жезл Аарона, а не Моисея.

С другой стороны, существовала астрологическая теория о том, что Вифлеемская звезда, на самом деле, была соединением Сатурна и Юпитера в Рыбах. Это, по еврейской традиции, тоже, по-видимому, считалось знаком Мессии, и отсюда вытекало, что Иисус родился в 6 году до нашей эры. Этой точки зрения придерживался Кеплер, но многие авторы предпочитали считать Вифлеемскую звезду соединением двух планет в созвездии Овен.

Мале в своей книге «Религиозное искусство во Франции» (1913 год) смог обнаружить легенду о том, что звезда Магов появилась с лицам младенца только в «Золотой легенде», записанной Жаком Ворагеном в 13 веке. Мы же нашли упоминание о ней у Абеляра (12 век), который познакомился с ней в этой проповеди, приписываемой Златоусту.

На двух украшенных богатой резьбой христианских саркофагах в музее Сиракуз на Сицилии, мы видим изображение трех магов, а также быка, осла и яслей.

Марко Поло, который помещал Волхвов в Сабу, в Персии, рассказывает другие легенды о них и об их дарах.

Бизли в книге «Рассвет современной географии» пишет: «Августин и Златоуст чувствовали то же самое и говорили о том же, хотя употребляли более сдержанные выражения, и почти все ранние христианские авторы затрагивали эти вопросы, безоговорочно разделяли идеи этих авторитетов». Но я не могу согласиться с этим заявлением. Далее Бизли пишет, что большая часть отцов церкви, вроде Космы Индикоплеста, подвергала резкой критике идею о шарообразности земли. Здесь я снова полагаю, то он следует Летрону, который изложил эти мысли в своей книге «Космографические взгляды отцов церкви», не изучив как следует цитаты. Определенно, в книге Василия «Шестоднев» таких высказываний нет.

1-я проповедь была произнесена утром, 2-я вечером; 3-я — на следующее утро; в ней говорится о том, что вечером Василий прочитает еще одну проповедь. В конце 7-й Василий убеждает своих слушателей обсудить за вечерней трапезой то, что они услышали сегодня утром и вечером. Если считать 6-ю проповедь утренней, то 5-я, вероятно, заняла весь день. Впрочем, 6-я проповедь была самой длинной из всех. В любом случае, 8-ю люди выслушали утром, а 9-ю — вечером.

Трактат Августина De Genesis ad litteram, который Кассиодор оценил выше комментариев Василия и Амвросия к Сотворению мира, является очень похожей работой, но, после краткого описания процесса создания Вселенной в нем приводится комментарий к тексту до самого изгнания Адама из Рая.

Но, возможно, он просто хотел сказать, что на том месте, где росли сосны, теперь шумят дубравы.

То же самое можно сказать и о трудах Винсента из Бово и Варфоломея Английского.

Мне кажется очень странным, что они не могли создать крошечных насекомых, хотя древние и средневековые учёные часто представляли их как организмы, зарождающиеся сами по себе, однако талмудисты тоже утверждали, что египтяне не могли воссоздать вшей, поскольку их искусство не распространялось на организмы, которые меньше ячменного зёрнышка.

В «Комментариях к Сотворению мира» он ещё резче отзывается об этих абсурдных и вредных рассказах о превращении душ и людей в животных, а животных — в людей. Но возможно, он имел в виду теорию переселения душ, а не те превращения, которые осуществляются с помощью магии.

Этот трактат не мог появиться раньше 334 года, поскольку Фирмик упоминает в нем о том, что в этом году закончилось Консульство Оптатия и Паулина.

Кумон в своей книге «Восточные религии в Римском язычестве» пишет: «Но древние люди четко различали «магию», которая всегда находилась под подозрением и подвергалась осуждению, и вполне законное и уважаемое искусство, для которого было придумано название “теургия”». На это различие указывал Порфирий и другие; на него в своем «Граде Божьем» ссылался Августин, но Фирмик слово «теургия» не использовал. Кумон так же пишет, что в последний период язычества за всеми адептами оккультных наук окончательно закрепилось название «философ». Однако в книге Фирмика магия и философия отождествляются только в двух местах; он приводит также пять ссыпок на магию и три раза отдельно упоминает философов.

В последней главе он пишет: «Возьми же, мой дорогой Мавортий, то, что я обещал тебе с величайшим душевным трепетом — эти семь книг, составленные в соответствии с порядком и числом семи планет. Ибо первая книга посвящена защите искусства астрологии, а в других книгах мы передали римлянам дисциплину новой работы». В предисловии к пятой книге он пишет: «Мы написали эти книги для ваших римлян, надеясь, что, когда будут переведены все другие книги об искусстве и науке, то это произведение станет непревзойденным образцом римского гения».