Фернан Бродель - Время мира

Черная Африка обрисовывается в виде громадного треугольника, лежащего между тремя не менее громадными пространствами: Сахарой на севере, Индийским океаном на востоке, Атлантикой на западе. Как мы договорились, восточное побережье мы оставим в стороне. Что касается окраин Сахары и атлантического побережья, то это были бескрайние «фронты атаки», с которых чужеземец (какими бы ни были его название, эпоха и обстоятельства) подбирался к самым воротам Черной Африки. И постоянно он добивался их открытия. Это почти что логично: разве не удерживало Черный континент крестьянское население, обращенное спиной что к морю, что к пустыне Сахаре, «которая во многих аспектах сходна с морем» 186 186 Curtin P. Op. cit., p. 4. ? Странно, но черный человек не занимался плаваниями — ни через океан, ни через пустыню, — которые были бы ему доступны. Находясь лицом к лицу с Атлантикой, он плавал лишь по водам устья Конго, с одного берега реки на другой 187 187 Randles W.G.L. L’Ancien Royaume du Congo…, p. 69. . Океан, как и Сахара, был для него чем-то гораздо большим, нежели простой границей, а именно — непроницаемой перегородкой.

Для Западной Африки белые были мурделе ( murdele ), людьми, вышедшими из моря 188 188 Ibid., p. 87. . Традиция еще и ныне говорит об изумлении негров, когда они появились: «Они увидели, как на большом море появилась большая лодка. Из воды вышли белые люди и сказали слова, которые были непонятны. Наших предков охватил страх, они говорили, что это были вумби ( Vumbi ), возвратившиеся духи [предков]. Их отбрасывали к морю тучами стрел. Но вумби с громоподобным звуком выплюнули огонь…» 189 189 Lara О. Op. cit., II, р. 291–292. . В эти первые мгновения негры не могли даже вообразить, что белые обитали, жили не на своих судах.

У атлантического побережья европейский корабль не встречался ни с сопротивлением, ни с надзором. Он располагал абсолютной свободой маневра, направлялся куда хотел, торговал где хотел; ему удавалось здесь то, в чем ему повезло или не повезло где-то в ином месте несколькими днями раньше. Он даже организовал торговлю «из Африки в Африку» по образцу торговли «из Индии в Индию», хоть и намного менее широкую. Форты, построенные на берегу, были прочными опорными пунктами, а близлежащие острова служили сторожевыми постами. Так было с Мадейрой, так было с Канарскими островами, так было и с весьма любопытным островом Сан-Томе в Гвинейском заливе, островом сахара и невольников, получившим с XVI в. колоссальное развитие — вне сомнения, потому что для острова были открыты пути как на запад — в Америку, так и на восток — к ближней Африке.

Рабство в странах ислама. Невольничий рынок в Забиде (Йемен) в XIII в. Иллюстрация к «Макамам» ал-Харири, 635 (1237) г. Национальная библиотека (Ms. аг. 5847). Фото Национальной библиотеки.

Не заблуждаемся ли мы? Процесс был таким же вдоль границ Сахары. Мир ислама, с его верблюжьими караванами, был настолько же волен выбирать для себя подступы, как Европа с ее судами. У него были свои пункты нападения и входные двери. Гана, Мали, империя Гао были в такой же мере прорывами, связанными, видимо, с добычей слоновой кости, золотого песка и рабов. Впрочем, с того дня, когда с прибытием португальцев в Гвинейский залив такая добыча подверглась нападению с тыла, старинные политические образования начали приходить в упадок. В 1591 г. Томбукту был захвачен во время набега марокканских искателей приключений 190 190 Béraud-Villars J. L'Empire de Gao. Un État soudanais aux XV e et XVI e siècles. 1942, p. 144. .

Еще раз выявилось глубинное тождество империализма мусульманского и империализма Запада. Двух агрессивных цивилизаций, бывших рабовладельческими и та и другая, которым Черная Африка заплатила за отсутствие бдительности и за свою слабость. Правда, у ее границ захватчик представал с небывалыми товарами, способными зачаровать возможного покупателя. В игру вступало вожделение: по ночам, говорил король Конго, «воры и люди без совести похищают [сыновей нашей знати и наших вассалов], подталкиваемые желанием иметь португальские изделия и товары, до коих они жадны» 191 191 Randles W.G.L. L’Ancien Royaume du Congo…, p. 132. . «Они продают друг друга, — писал в 1554 г. Гарсиа ди Резенди, — и немало есть купцов, ремеслом коих это стало, кои их обманывают и поставляют работорговцам» 192 192 Ibid. . Итальянец Джованни Антонио Кавацци, живший в Африке в 1654–1667 гг., замечает, что «за коралловое ожерелье или малость вина конголезцам случалось продавать своих родителей, детей, сестер и братьев и в то же время клятвенно заверять покупателей, что речь идет о домашних рабах» 193 193 Ibid., p. 135. . Никто не станет отрицать, что вожделение сыграло свою роль и что европейцы сознательно его разжигали. Португальцы с их вкусом к одежде как признаку социального положения развили тот же вкус к « одеванию » (« vestir ») в неграх, оказывавшихся в зависимости от них. И может быть, не без задней мысли, ибо в 1667 г. в Софале один португалец даже предлагал обязать простых негров, которые бесстыдно разгуливали совсем нагими, носить набедренные повязки; тогда-де «всей ткани, что может произвести Индия, не хватит, чтобы обеспечить нужды только половины чернокожих» 194 194 Randles W.G.L. L’Empire du Monomotapa…, p. 18. . Впрочем, для форсирования обменов все средства были хороши, включая и практику авансов: в случае неуплаты законным становился захват имущества, а затем — и личности кредитуемого, неспособного выплатить свой долг. Широко пользовались и чистым насилием; всякий раз, как оно получало волю, рекорды прибыли бывали превзойдены. В 1643 г. один очевидец говорил, что он-де «абсолютно уверен, что сие королевство [Ангола, где охота за рабами была в полном разгаре] позволяет некоторым людям обогащаться более, нежели в Восточной Индии» 195 195 Idem. L’Ancien Royaume du Congo…, p. 216. .

Тем не менее если в Африке и была торговля людьми, то, конечно же, потому, что Европа ее желала и навязывала. Но дело также и в том, что Африка имела дурную привычку заниматься ею задолго до прибытия европейцев, направляя торг в сторону мусульманского мира, Средиземноморья и Индийского океана. Рабство было в ней эндемичной, повседневной структурой в рамках социального строя, который желательно было бы, но пока, увы, тщетно, знать лучше. Даже терпение историка, привычного к неполной документации, даже смелость компаративиста, даже умение Мариана Маловиста 196 196 Małowist М. Konkwistadorzy Portugalscу. 1976. не достаточны, чтобы этот строй реконструировать. Остаются открытыми слишком много вопросов: роль городов по отношению к созвездиям деревень; место ремесла и торговли на дальние расстояния; роль государства… И потом, наверняка мы имеем пред собой не единое общество, повсюду одно и то же. Рабство представало в разных формах, присущих разным обществам: рабов придворных, рабов, инкорпорированных в войско государя, рабов домашних, рабов, занятых в сельском хозяйстве, в промышленности, а также гонцов, посредников, даже торговцев. Рекрутирование рабов было одновременно и внутренним (на Западе преступление вело на галеры, оно влекло за собой смертную казнь или наказание рабством) и внешним (вследствие войн или набегов на соседние народы, как во времена античного Рима). Со временем такие войны и такие набеги сделались промыслом. В таких условиях не оказывались ли рабы военного «урожая» настолько многочисленными, а их содержание и кормление настолько затруднительными, что рабы эти рисковали бы в некотором роде остаться без дела? Продавая их на внешних рынках, Африка, быть может, освобождалась от возможной перегруженности людьми.