Фернан Бродель - Время мира

В России, как и в других странах, государство и общество были единой реальностью. Сильное государство соответствовало там обществу, удерживаемому в руках, осужденному на то, чтобы производить прибавочный продукт, за счет которого жили государство и господствующий класс, ибо без последнего царь в одиночку не удержал бы в подчинении громадную массу своих крестьян, главнейший источник его доходов.

Всякая история крестьянства сводилась, таким образом, к четырем-пяти действующим лицам: крестьянину, барину, государю, ремесленнику и купцу, причем последние два персонажа в России зачастую были крестьянами, только сменившими род занятий, но остававшимися в социальном и правовом смыслах крестьянами, всегда связанными узами сеньериального порядка. И вот как раз такой порядок становился все более и более тяжким; начиная с XV в. положение крестьянства от Эльбы до Волги не переставало ухудшаться.

Но в России эволюция не следовала правилу. В Польше, в Венгрии, в Чехии «вторичное закрепощение» действительно возникло к выгоде сеньеров и магнатов, которые с того времени стали между крестьянином и рынком и господствовали даже над снабжением городов, в тех случаях, когда последние не были попросту их личной собственностью. В России главным действующим лицом было государство. Все зависело от его нужд, его задач и от огромной тяжести прошлой истории: три столетия борьбы против татар и Золотой Орды значили побольше, чем Столетняя война в генезисе самодержавной монархии Карла VII и Людовика XI. Иван Грозный (1547–1584 гг.), основавший и вылепивший новое Московское государство, не имел иного выбора, кроме как устранить старую аристократию, уничтожить ее в случае необходимости, а чтобы иметь в своем распоряжении войско и администрацию, создать новое служилое дворянство, помещиков , которым жаловались в пожизненное владение земли, конфискованные у старой знати или заброшенные ею, или же новые и пустынные земли в южных степях, которые новый «дворянин» введет в эксплуатацию с помощью нескольких крестьян, даже нескольких рабов. Ибо рабы сохранялись в рядах русского крестьянства дольше, чем это утверждали. Как и в ранней европейской Америке, главной проблемой было здесь удержать человека, который был редок, а не землю, которой было в избытке сверх всякой меры.

И именно это было причиной, которая в конечном счете навязала крепостничество и будет его отягощать. Царь усмирил свое дворянство. Но дворянству этому надо жить. Если крестьяне оставят его ради освоения вновь завоеванных земель, как оно будет существовать?

Сеньериальное владение, основывавшееся на системе свободных держаний, преобразовалось в XV в. с появлением поместья , земельной собственности, которую барин эксплуатирует сам, как и на Западе, и которая формировалась в ущерб крестьянским держаниям 230 230 Обо всем последующем ср.: Вlum J. Lord and Peasant in Russia from the 9th to the 19th century, p. 106 f. . Процесс начался в светских владениях, затем захватил земли монастырей и государственные. Поместье использовало труд рабов и в еще большей мере — труд погрязших в долгах крестьян, которые сами себя кабалили, чтобы рассчитаться с долгами. Система все более и более обнаруживала тенденцию требовать от свободного держателя трудовой повинности, и в XVI в. барщина увеличивается. Тем не менее у крестьянина оставались возможности бегства в Сибирь (с конца XVI в.) либо — еще лучше — на южные черноземы. Эндемичным пороком было постоянное передвижение крестьян, упорное их стремление сменить хозяина или добраться до незанятых «порубежных» земель либо попытать счастья в ремесле, мелочной торговле, торговле вразнос.

Все это было вполне законно: в соответствии с Уложением 1497 г. в течение недели после Юрьева дня (25 ноября), когда главные сельскохозяйственные работы были завершены, крестьянин имел право оставить своего барина при условии выплаты последнему того, что он ему был должен. Врата свободы открывали и другие праздники: Великий пост, Масленица, Пасха, Рождество, Петров день… Чтобы воспрепятствовать таким уходам, хозяин использовал все бывшие в его распоряжении средства, включая батоги и увеличение размера требуемых выплат. Но как было заставить мужика вернуться с повинной, если он выбирал побег?

А ведь такая крестьянская подвижность ставила под угрозу основы сеньериального общества, тогда как политика государства стремилась это общество укрепить, чтобы сделать из него орудие, пригодное служить государству: у каждого подданного было свое место в рамках строя, фиксировавшего обязанности и тех и других по отношению к государю. И тому пришлось положить конец крестьянским побегам. Для начала Юрьев день был оставлен как единственный срок законного ухода. Затем в 1580 г. указ Ивана IV «временно», впредь до особого распоряжения, запретил всякий свободный переход. Этой временности предстояло оказаться продолжительной, тем более что бегство крестьян продолжалось, несмотря на новые указы (от 24 ноября 1597 г. и 28 ноября 1601 г.). Завершением стало Уложение 1649 г., отметившее, по крайней мере теоретически, бесповоротный момент. В самом деле, раз и навсегда утверждалась незаконность любого крестьянского перехода без согласия барина и отменялись прежние предписания, допускавшие за беглым крестьянином право на невозвращение к его господину по истечении срока, установленного вначале в пять лет, а затем доведенного до пятнадцати. На сей раз всякие временные ограничения были сняты: сколько бы беглый ни отсутствовал, его можно было принудительно возвратить прежнему господину вместе с женой, детьми и нажитым добром.

Эта эволюция была возможна лишь в той мере, в какой царь принял сторону своего дворянства. Амбиции Петра Великого — развитие флота, армии, администрации — требовали привести к повиновению все русское общество, бар и крестьян. Такой приоритет потребностей государства объясняет то, что в противоположность своему польскому собрату русский крестьянин после своего теоретически полного закрепощения (в 1649 г.) бывал обязан более оброком , денежной или натуральной повинностью (уплачиваемой государству так же, как барину), нежели барщиной , принудительным трудом 231 231 Confino М. Systèmes agraires et progrès agricole. L'Assolement triennal en Russie aux XVIII e —XIX e siècles. 1970, p. 99. . Когда последняя существовала, она даже в худшие времена крепостничества, в XVIII в., не превышала трех дней в неделю. Выплата повинностей в деньгах вполне очевидно предполагала рынок, на который крестьянин всегда будет иметь доступ. Впрочем, именно рынок объясняет ведение барином самостоятельного хозяйства в его поместье (он желал продавать свою продукцию) и в неменьшей степени развитие государства, связанное с денежными поступлениями фиска. С тем же успехом можно будет сказать, в соответствии со взаимностью перспектив, что раннее появление в России рыночной экономики зависело от открытости крестьянской экономики или что оно обусловило эту открытость. В таком процессе русская внешняя торговля с Европой (над относительной незначительностью которой в сравнении с громадным внутренним рынком иные, вне сомнения, стали бы насмехаться) играла некоторую роль, ибо как раз благоприятный баланс России впрыскивал в русскую экономику тот минимум денежного обращения — европейское или китайское серебро, — без которого активность рынка была бы почти невозможна, по крайней мере на таком же уровне.