Фернан Бродель - Время мира

Однако в истории Европы и Франции ярмарки Шампани были всего лишь интермедией. То был первый и последний раз, когда экономический комплекс, построенный на основе Европы, найдет завершение в виде ряда ярмарочных городов и, что еще важнее, городов континентальных. То был также первый и последний раз, когда Франция увидит на своей земле экономический центр Запада, сокровище, которым она владела и которое затем утратила без осознания этого теми, кто нес ответственность за судьбу Франции 118 118 Следует, однако, отметить попытку Филиппа VI Валуа возродить в 1344–1349 гг. привилегии шампанских ярмарок. См.: Laurière М., de. Ordonnances des rois de France. 1729, II, p. 200, 234, 305. . И однако же, при последних Капетингах наметилось, и на долгие годы, исключение Французского королевства из торгового кругооборота. Развитие дорог с севера на юг между Германией и Италией, связь по морю между Средиземноморьем и Северным морем определили еще до того, как завершился XIII в., привилегированный кругооборот капитализма и современности: он шел вокруг Франции на приличном расстоянии, почти не затрагивая ее. Если исключить Марсель и Эгморт, крупная торговля и капитализм, который она несла с собой, находились почти что вне пределов французского пространства, которое впоследствии лишь отчасти откроется для крупной внешней торговли во время бед и нехваток Столетней войны и сразу же после нее.

Но не было ли одновременно с французской экономикой выведено из игры и территориальное государство — и задолго до спада, что совпадает с так называемой Столетней войной? Если бы Французское королевство сохранило свою силу и сплоченность, итальянский капитализм, вероятно, не располагал бы такой свободой рук. И наоборот: новые кругообороты капитализма означали такую монопольную мощь к выгоде итальянских городов-государств и Нидерландов, что зарождавшиеся территориальные государства, в Англии, Франции или в Испании, неизбежно испытывали последствия этого.

В Шампани Франция «потеряла меч». А кто подхватил его? Не ярмарки Фландрии и не Брюгге (в противоположность тому, что утверждает Ламберто Инкарнати 119 119 Incarnati L. Banca e moneta dalle Crociate alla Rivoluzione francese. 1949, p. 62. ), невзирая на создание прославленной биржи этого города в 1309 г. Как мы говорили, корабли, негоцианты, дорогостоящие товары, деньги, кредит приходили туда главным образом с юга. Как заметил и сам Ламберто Инкарнати 120 120 Ibid. , «профессионалы кредитных операций были там в значительной части итальянцами». И вплоть до конца XV в., да, без сомнения, и позднее, платежный баланс Нидерландов будет оставаться выгодным для южан 121 121 Roover R., de. Le rôle des Italiens dans la formation de la banque moderne. — «Revue de la banque», 1952, p. 12. .

Если бы центр тяжести оставался на полпути между Адриатикой и Северным морем, он мог бы утвердиться, например, в Нюрнберге, где сходилась дюжина больших дорог, или в Кёльне — самом крупном из немецких городов. И если Брюгге, срединный центр, аналогичный центру ярмарок Шампани, не одержал верх, то произошла это, быть может, из-за того, что у Италии не было больше такой нужды направляться на север теперь, когда она создала свои собственные промышленные центры во Флоренции, Милане и других местах, до которых ее купцам было рукой подать. Флоренция, ремесленная деятельность которой до сего времени была посвящена в основном крашению суровых сукон с Севера, перешла от Arte di Calimala (красильного ремесла) к Arte della Lana (шерстяному производству), и ее промышленное развитие было быстрым и эффектным.

Имел значение также и тот регресс, который еще за годы до наступления апокалиптической Черной смерти подготовлял почву для нее и для фантастического экономического спада, который за ней последует. Мы видели 122 122 См. т. 2 настоящей работы. : кризис и обращение вспять [ведущих] тенденций [развития] способствовали деградации существующих систем, устраняли слабейших, усиливали относительное превосходство сильнейших, даже если кризис и не миновал их. По всей Италии тоже прокатилась буря и потрясла ее; достижения, успехи сделались там редки. Но замкнуться в себе означало сосредоточиться на Средиземноморье, остававшемся наиболее активной зоной и центром самой прибыльной международной торговли. Посреди всеобщего упадка Запада Италия оказалась, как говорят экономисты, «защищенной зоной»: за ней сохранилась самая лучшая часть торговых операций; ей благоприятствовали игра на золоте 123 123 Cipolla C. Money, Prices and Civilisation. 1956, p. 33–34. , ее опыт в денежных и кредитных делах; ее города-государства, механизмы, гораздо легче управляемые, нежели громоздкие территориальные государства, могли жить широко и в такой стесненной конъюнктуре. Трудности оставались на долю других, в частности крупных территориальных государств, которые страдали и разлаживались. Средиземноморье и активная [часть] Европы более чем когда-либо свелись к архипелагу городов.

Итак, не было ничего удивительного в том, что при смещении центра в зарождавшейся европейской экономике соперничество шло теперь только между итальянскими городами. И особенно между Венецией и Генуей, которые во имя своих страстей и своих интересов будут оспаривать друг у друга скипетр. И та и другая были вполне способны одержать верх. Так почему же победа досталась Венеции?

Лев св. Марка (1516 г.), Венеция, Палаццо дожей. Фото Жиродона.

В 1298 г. Генуя разгромила венецианский флот при острове Корчула (Курцола). Спустя восемьдесят лет, в августе 1379 г., она овладела Кьоджей, маленькой рыбацкой гаванью, которая господствует над одним из выходов из венецианской лагуны в Адриатику 124 124 Kretschmayr Н. Ор. cit., II, S. 234. . Казалось, гордый город св. Марка гибнет, но невероятным рывком он изменил ситуацию на противоположную: в июне 1380 г. Веттор Пизани взял обратно Кьоджу и уничтожил генуэзский флот 125 125 Ibid., S. 234–236. . Мир, заключенный на следующий год в Турине, не давал никакого определенного преимущества Венеции 126 126 Ibid., S. 239. . Однако же, то было началом отступления генуэзцев — они более не появятся в Адриатическом море — и утверждения никем с того времени не оспаривавшегося венецианского превосходства.

Понять это поражение, а затем этот триумф нелегко. К тому же после Кьоджи Генуя не была вычеркнута из числа богатых могущественных городов. А тогда — какова причина окончательного прекращения борьбы на огромной арене Средиземноморья, где обе соперницы так долго могли наносить друг другу удары, грабить побережье, захватывать конвои, уничтожать галеры, действовать друг против друга с помощью государей — анжуйских или венгерских, Палеологов или арагонцев?