Фернан Бродель - Время мира

С конца XII в. и в начале XIII в., тем более в XIV в., венецианская экономическая жизнь уже располагала всеми ее орудиями: рынками, лавками, складами, ярмарками в Сенсе, Zecca (Монетным двором), Дворцом дожей, Арсеналом, Таможней ( Dogana ). И уже каждое утро на Риальто наряду с менялами и банкирами, обосновавшимися перед крохотной церковкой Сан-Джакометто 166 166 Tassini G. Op. сit., p. 55. , происходило сборище венецианских и иноземных крупных купцов, приезжавших с Terra Ferma , из Италии или из-за Альп. Банкир был тут как тут с пером и записной книжкой в руках, готовый записывать переводы со счета на счет. Запись ( scritta ) была чудесным способом сразу же оплачивать сделки между купцами — посредством перевода со счета на счет, не прибегая к монете и не дожидаясь отдаленной расплаты на ярмарках. «Письменные» банки ( banchi di scritta ) 167 167 Lattes E. La Libertà delle banche a Venezia. 1869, capitolo II даже позволяли определенным клиентам превышать свой счет: они создавали иногда cedole 168 168 Luzzatto G. Storia economica di Venezia dal XI e al XVI e s.1961, p. 101. , расписки, своего рода векселя; и они уже вели игру со вкладами, которые им доверяли, если их не брало взаймы государство.

Эти «биржевые» сборища на Риальто устанавливали цены товаров, вскоре они стали устанавливать и курс государственных займов Синьории (ибо Синьория, жившая прежде всего налогами, все больше и больше прибегала к займу) 169 169 Ibid., p. 212. . Они фиксировали ставки морского страхования. Еще сегодня Страховая улица ( Calle della Sicurtà ) в двух шагах от Риальто хранит память о страхователях XIV в. Все крупные дела улаживались, таким образом, на улицах, прилегающих к мосту Риальто. Если случалось, что какой-нибудь купец бывал «лишен права ходить на Риальто», то такая санкция «означала, как свидетельствуют многочисленные прошения о снисхождении, что он оказывался лишен права заниматься крупной торговлей» 170 170 Luzzatto G. Op. cit., p. 78. .

Очень рано сложилась купеческая иерархия. Первая известная нам перепись венецианцев-налогоплателыциков (1379–1380) 171 171 Luzzatto G. Studi…, p. 135–136. позволяет выделить среди подлежавших обложению дворян (всего их было 1211) 20 или 30 самых состоятельных семейств, а также отметить нескольких разбогатевших простолюдинов ( popolani ) — всего шесть человек — плюс нескольких очень зажиточных лавочников, мясников, сапожников, каменщиков, мыловаров, золотых дел мастеров, бакалейщиков (эти последние первенствовали).

Распределение богатства было в Венеции уже весьма диверсифицированным, и прибыли от торговых операций аккумулировались там в самых разнообразных хранилищах, скромных или значительных; эти прибыли непрестанно инвестировались и реинвестировались. Суда, громадные плавучие дома, как их позднее увидит Петрарка, почти всегда делились на 24 карата (каждый собственник имел некоторое число этих акций). Как следствие корабль был капиталистическим с самого начала. Товары, которые грузили, обычно закупались на аванс, предоставленный кредиторами. Что касается денежной ссуды ( mutuo ), то она изначально существовала и в противоположность тому, что соблазнительно было бы предположить, не была запачкана грязью ростовщичества. Венецианцы очень рано признали «законность кредитных операций по критериям деловых людей» 172 172 Ibid., p. 130. . Это не означает, что не практиковался также и ростовщический кредит (в том смысле, какой мы бы придали этому слову) и с очень высоким процентом (поскольку нормальная ставка, «согласно обычаю нашего отечества» — « secundum usum patriae nostrae », — уже составляла 20 %), да еще и с залогом, который затем оставался в когтях заимодавца. Такими приемами семейство Циани с XII в. завладело большей частью земельных участков вокруг площади Св. Марка и вдоль улицы Галантерейщиков (Мерчериа — Merceria ). Но разве до появления современной банковской организации ростовщичество не было повсюду необходимым злом? Сразу же после Кьоджийской войны, которая страшным образом ее потрясла, Венеция смирилась с заключением у себя первого договора ( condotta ) (1382–1387 гг.) 173 173 Mueller R.C. Les Prêteurs juifs à Venise.—«.Annales E.S.C.», 1975, p. 1277. с еврейскими ростовщиками, ссужавшими деньги простому народу, а при случае и самим патрициям.

Венецианские купцы обменивают сукна на плоды Востока. Марко Поло. Книга чудес. Национальная библиотека (Ms. 2810).

Но коммерческая ссуда ( mutuo ad negotiandum ) — дело другое. Это было необходимое орудие торговли, ставка его, хоть и высокая, не считалась ростовщической, поскольку в общем она находилась на уровне процента на денежные ссуды, практиковавшегося банкирами. В девяти случаях из десяти торговый кредит бывал связан с договорами о товариществе, так называемыми colleganza (появившимися по меньшей мере с 1072–1073 гг.) 174 174 Luzzatto G. Studi…, p. 104. , вскоре ставшими известными в двух вариантах. Это была либо односторонняя colleganza : заимодавец (именовавшийся socius stans , т. е. компаньон, остающийся на месте) авансирует некоторую сумму компаньону путешествующему ( socius procertans ). По возвращении, когда подводится баланс, компаньон путешествующий, выплатив сумму, полученную при отбытии, сохраняет за собой четвертую часть прибыли, а остальное достается капиталисту. Или же colleganza двухсторонняя: в этом случае заимодавец авансирует только три четверти суммы, а компаньон путешествующий вкладывает свой труд и четвертую долю капитала. Тогда доходы делятся пополам. Эта вторая colleganza , по мнению Джино Луццатто, не раз служила для маскировки того, что в односторонней могло показаться ростовщическим 175 175 Luzzatto G. Op. cit., p. 104. . Так как слово не изменяет существа, colleganza всеми своими чертами напоминает commenda других итальянских городов, эквивалент которых очень рано и очень поздно встречался как в Марселе, так и в Барселоне. Коль скоро в Венеции слово commenda 176 176 Ibid., p. 106, note 67. имело значение «вклад», потребовался иной термин, чтобы обозначить морскую ссуду, заем.

В таких условиях мы поймем позицию, занятую в 1934 г. Андре де Сэйу 177 177 Sayous A. Le rôle du capital dans la vie locale et le commerce extérieur de Venise entre 1050 et 1150. — «Revue belge de philologie et d’histoire», XIII, 1934, p. 657–696. и принятую большинством историков, включая и Марка Блока 178 178 Bloch M. Aux origines du capitalisme vénitien (рецензия на предыдущую статью). — «Annales E.S.C.», 1935, p. 96. : в Венеции в 1050–1150 гг. имелось-де «расхождение», разделение Труда и Капитала. Разве же компаньон, остающийся на месте, — не капиталист, остающийся дома? Его компаньон садится на корабль, идущий либо в Константинополь, либо затем в Тану или Александрию Египетскую… Когда корабль возвращается, труженик — socius procertans — является с взятыми взаймы деньгами и с плодами этих денег, ежели путешествие было удачным. Следовательно, с одной стороны, Капитал, с другой — Труд. Но новые документы, открытые с 1940 г. 179 179 Morozzo della Rocca R., Lombardo A. I Documenti del commercio veneziano nei secoli XI–XIII. 1940 (цит. в кн.: Luzzatto G. Studi…, p. 91, note 9). , обязывают пересмотреть это слишком простое объяснение. Прежде всего, несмотря на обозначающие его слова, socius stans беспрестанно перемещается. В тот период, который служит объектом нашего наблюдения (до и после 1200 г.), он оказывается в Александрии (в Египте), в Сен-Жан-д’Акре, в Фамагусте и еще того чаще — в Константинополе (многозначительная деталь, которая уже сама по себе могла бы показать, насколько богатство Венеции создавалось в самом теле византийской экономики). Что же касается socius рrоcertans , то в нем не было ничего от безжалостно эксплуатируемого труженика. Помимо того что в каждую поездку он увозил до десятка colleganza (что заранее гарантировало ему, если все пойдет хорошо, существенные прибыли), часто он бывал одновременно заемщиком в одном договоре и заимодавцем в другом.