Николай Карпан - Чернобыль. Месть мирного атома

РАБОЧИЕ ЗАСЕДАНИЯ

8. 07. 87.

Заседание №2 Начало в 11: 00.

«Вначале по предъявленному мне обвинению. 13 августа 1986 года, когда мне предъявили обвинение, я написал свои возражения и несогласия по пунктам обвинения. Я с ними не согласен. Я виноват как руководитель, что-то не досмотрел, где-то проявил халатность, нераспорядительность. Я понимаю, что авария тяжёлая, но в ней у каждого своя вина».

Дальше Брюханов В.П. рассказывает историю своего появления на ЧАЭС, историю строительства станции и города. Пуски блоков: 1 блок -1977 г., 2 блок - 1978 г., 3 блок - 1982 г., 4 блок - 1983 г.

«Труднее было ввести прачечную, чем блок. Подрядчики,

если им выставлялись требования, говорили - если не

подходим, ищите других».

«Трудности:

1) Только в 1983 или 1984 году разрешили (Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР) набирать за два года до пуска блока до 30 % персонала;

2) Не было УТП, персонал не имел навыков работы в аварийных ситуациях. Смоленский УТЦ не введён до сих пор. Два года мы боролись за свой УТЦ, но нам разрешили только УТП».

«Я выбил средства на ЭВМ, саму ЭВМ, здание АТС, лишний этаж к нему, дисплейную станцию».

«Блоки работали хорошо, но за 5 лет было 100 отказов, то есть 5 отказов на блок в год, из них 33 по вине персонала (2 отказа на блок в год).

Были аварии, были серьёзные недостатки. Нас за это строго наказывали. Но цифры ничего не говорят без анализа.

На ЧАЭС была группа из двух человек, старший - Назарковский, учитывающая и анализирующая причины аварий.

В обвинительном заключении сказано, что были случаи сокрытия аварий. Мне такие случаи неизвестны. По-моему, это скрыть

невозможно. У диспетчера сети и в министерстве энергетики есть дисплеи, где видна нагрузка каждой станции. Любое снижение мощности сразу фиксируется.

Работу станции постоянно проверяло множество инспектирующих организаций. Много было предписаний. Да, иногда по ним мы не укладывались в предписанные сроки и просили их продлить. Как правило, нам это разрешали. Может быть, на момент аварии что-то не успели продлить, я не буду утверждать, что всё обстоит хорошо».

Председатель суда (Раймонд Бризе) - Вы знакомы с материалами обвинительного заключения? Вы с какими-либо конкретными фактами по авариям не согласны? Если со всеми пунктами согласны, то зачем Вы говорите общие слова?

Брюханов - На станциях нагрузка директора, главного инженера и их замов большая. Существует разбиение обязанностей между ними, но общая ответственность за порученное дело остаётся. Мне ставят в вину нарушения п. 5.1 -5.3 ПБЯ. Я знал, что 4-й блок идёт на ПНР. Знал, что никаких испытаний особых не будет. Этой программы я не видел. Если бы видел, то принял бы меры к согласованию её в обычном порядке (Главный конструктор, ГАЭНи т.д.). Технической стороны я касаться не буду, есть компетентное заключение технической экспертизы. Есть документы, представленные СССР в МАГАТЭ. Я их обсуждать не буду, они правильные.

Председатель - Вы знали о существовании программы? Ведь Вы подписали ввод блока в эксплуатацию после строительства без проведения этих испытаний. Это у Вас в памяти не отложилось? Вы видели программу?

Брюханов - Нет, не видел. Я не могу знать всего, это невозможно. Я не помню, чтобы в пусковом комплексе требовалось выполнять эту программу. Были рабочие комиссии, они свои акты представили госкомиссии. Я, как заместитель председателя госкомиссии, акт о вводе 4-го блока в эксплуатацию подписал, так как все работы были выполнены.

Брюханов - В части ст. 165 - мои действия как руководителя ГО объекта. Обвинение гласит, что я должен был ввести план защиты персонала и населения. Да, формально я этот план не ввёл. Когда я приехал на работу 26 апреля, я собрал весь технический руководящий персонал и руководителей ГО. Поставил им задачи.

Об аварии узнал от начальника химцеха. НСС и дежурная телефонистка мне не позвонили. Аварийного оповещения не было. Я спросил у телефонистки, почему это не сделано? Она сказала, что не знает какую плёнку поставить. Я сказал ставить общую аварию. Прибыв на АЭС, я не нашёл НСС. Передал начальнику смены электроцеха Сорокину, чтобы он передал НСС - немедленно оповестить всех об аварии.

Проезжая мимо 4-го блока, увидав степень разрушения, предположил самое плохое. Прибыв на АЭС приказал караулу открыть убежище. Потом зашёл в свой кабинет, пробовал созвониться с НСС. Его не было. Потом побежал на территорию, дошёл до баллонной САОР. Она была разрушена. Вернулся в кабинет, с НСС связаться опять не смог. Тут ко мне пришли Волошко (председатель горисполкома), 2-й секретарь горкома партии, заместитель директора по режиму Богдан и секретарь парткома Парашин. Что я говорил, не помню. Потом мы пошли в убежище. Я собрал руководителей подразделений всех служб и цехов. Сообщил им о случившемся. Сказал, что подробностей не знаю. Нужно принять меры по выведению персонала из промзоны. Ограничиться минимумом персонала. Дал задания заместителю начальника ООТиТБ Красножёну и начальнику ЛВД Коробейникову.

Начальник связи сказал, что телефон переключен, я начал докладывать руководству (начальнику главка - произошла серьёзная авария, 4-й блок разрушен, подробностей не знаю), а Воробьёву сказал, чтобы держал постоянною связь с областным штабом ГО. Потом позвонил в обком партии, просил 1-го секретаря, но дали 2-го, потом доложил 1-му. Доложил заместителю министра энергетики УССР, министру, генеральному директору Киевэнерго. Потом снова позвонил начальнику главка Веретенникову. Потом начались доклады наших спецов по параметрам блока. Поступила информация от Красножёна.

Потом мне позвонил НСС, сказал, что был взрыв, пытаемся подать воду в реактор, подробностей он не знал.

Нам, энергетикам, было ясно, что самое страшное на реакторе, это «козел». А поскольку уровня в БС слева и справа не было, то это было самое страшное.

Увязать все события во времени не могу. Прибыл на АЭС не позднее 2 часов ночи. Это помню.

Потом ко мне подошел Парашин и Беличенко, зав отделом обкома. Я доложил ему обстановку, он сказал, что на ЧАЭС едет 2-й секретарь обкома Маломуж. Беличенко просил подготовить справку для него. Парашин вызвался это сделать. Сказал, что он с Беличенко подготовит ее и покажет мне. Там было 1000 мкр/ч на промплощадке и 2-4 мкр/ч в городе.

Дал Ракитину (начальнику 1-го отдела ЧАЭС) команду отпечатать справку, он спросил - кто исполнитель?

Я сказал, покажи главному инженеру и если он согласится, поставь его. Не знаю, показал он справку Фомину, или нет. Позднее он принес мне отпечатанное письмо, и я его подписал.