Николай Карпан - Чернобыль. Месть мирного атома

В конце концов, к этим работам стали привлекать талантливых молодых ученых, кощунственно разместив их научную базу в старом духовном центре России - Саровском монастыре, в 375 км от Москвы. Ранее в него тысячами тянулись люди, чтобы поклониться мощам почитаемого святого старца Серафима Саровского, а теперь в монастыре разместили первые лаборатории Ю.Б. Харитона и переведенных к нему из Лаборатории № 2 научных сотрудников: Г.Н. Флерова, В.А. Давиденко, Д.П. Ширшова, В.А. Александровича и других. Здесь, в сверхсекретном КБ-11, сосредоточили все научные и конструкторские задачи по «атомному проекту».

Включение стимулов

Вернемся к работам над бомбой. Со дня встречи Сталина с Курчатовым 25 января 1946 года, до пуска первого опытного уран-графитового реактора оставалось ровно 11 месяцев. До взрыва первой советской атомной бомбы 29 августа 1949 года оставалось еще долгих и трудных 3 года и 7 месяцев.

Для стимулирования работ по созданию атомной бомбы, в полном соответствии с договоренностями Сталина и Курчатова достигнутыми во время их встречи 25.01.46, было издано секретное Постановление Совета Министров СССР (дается в редакции [28. стр. 421-428] от 21 марта

1946 года):

Постановление СМ СССР

«О премиях за научные открытия и технические достижения в области

использования атомной энергии и за работы в области космического излучения, способствующие решению этой проблемы».

Совет Министров установил пять премий для поощрения научных и инженерно-технических работников.

«Первая премия присуждается <...>:

• за разработку проверенного и принятого к промышленному применению метода получения плутония;

• за разработку проверенного и принятого к промышленному применению метода выделения урана-235;

• за разработку проверенного и принятого к промышленному применению метода получения урана-233;

• за разработку проверенного и принятого к промышленному применению метода использования внутриатомной энергии;

• за разработку проверенного способа защиты от атомных бомб, за важнейшее открытие в области атомного ядра и космического излучения <...>;

• за создание конструкции новой мощной установки для искусственного получения потоков частиц высокой энергии <...>.

Руководитель работы, удостоенный первой премии:

• получает денежную премию в размере одного миллиона рублей;

• представляется Советом Министров Союза ССР к высшей степени отличия в области хозяйственного и культурного строительства - званию Героя Социалистического Труда;

• получает звание "Лауреат Сталинской премии” первой степени;

• получает за счет государства в собственность <...> дом-особняк и дачу с обстановкой, а также легковую машину;

• получает право на заграничные научные командировки за счет государства через каждые три года сроком от 3 до 6 месяцев;

• получает двойной оклад жалованья на все время работы в данной области;

• получает право обучения своих детей в любых учебных заведениях СССР за счет государства;

• получает право (пожизненно для себя, жены и до совершеннолетия, для детей) бесплатного проезда в пределах СССР железнодорожным, водным и воздушным транспортом

Нечего и говорить, какое впечатление оно произвело на ученых, частная жизнь большинства из которых была очень плохо устроена. Впрочем, так жили в СССР в то время почти все.

Заслуги разведчиков и агентов

Вопросы о роли шпионажа в создании советской бомбы обсуждаются, на западе и у нас, в течении более чем пятидесяти лет. Обсуждение этой темы началось после того, как в 1946 году были раскрыты первые «советские» шпионы. Эти дискуссии усилились после арестов Клауса Фукса и супругов Розенбергов в 1950 году. В последние годы эти дискуссии стали двусторонними (США и Россия), что позволило начать взаимный процесс пересмотра первоначальных оценок работы разведчиков и агентов в создании советской атомной бомбы. У кого больше заслуг в создании бомбы - у советских ученых или у советских разведчиков? Сколько времени сэкономили советские учёные, следуя по стопам американских коллег?

По вполне очевидным причинам, в период холодной войны позиция советских комментаторов работ по созданию бомбы состояла в том, чтобы свести к минимуму вклад разведки в эту работу. Второй нюанс заключается в том, что размах деятельности советской разведки оказался намного шире, чем считали вначале. Похоже, что в течение предстоящих лет станут известными ещё многие «атомные» шпионы.

Первыми объективными работами по истории создания советского ядерного оружия, с прояснением роли разведки, можно считать книги появившиеся в 1994 году и позднее:

- С. Пестов, «Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней» [20];

- Дэвид Холловэй, «Сталин и бомба» [25];

- Т.Б. Кохрэн, P.C. Норрис, O.A. Бухарин. «Создание русской бомбы. От Сталина до Ельцина» [34];

- И. Кузнецова, «История Советского атомного проекта. Документы, воспоминания, исследования» [31],

- П.А. Судоплатов, «Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930-1950 годы» [38] и другие.

После их появления первыми возмутились ученые мужи. Прежде всего, они «насели» на Станислава Пестова, описавшего роль советской разведки в добыче секретов атомной бомбы и представившего в книге результаты своих исследований по вкладу ученых в разработку атомной бомбы. Основными тезисами разгневанных ученых были следующие [20]:

- «мы денно и нощно напрягались, подвергали риску здоровье и жизнь, а вы на разведку киваете, она-де все готовенькое предоставила - чертежи, технологию и формулы. За что же нас трижды Героями назначили, дачи и автомашины подарили?»

Далее С. Пестов так описывает события: «Экс-президент АН СССР Александров, отвечая на прямой вопрос в «Известиях» - была ли помощь от разведки? - даже поморщился: «Было, кажется, что-то. Но это не имело никакого значения».

Однако тут уж возмутились разведчики. Они в гораздо большей степени рисковали жизнью, их агентов сажали в тюрьму и на электрический стул, а тут на тебе - «не имело никакого значения». И, несмотря на суперсекретность атомной тематики, на божий свет стала появляться информация о том, что Курчатов не только читал донесения разведки, но и ставил перед ней задачи - выяснить то-то и то-то, предоставить такие-то и такие-то данные.

Ну ладно, нехотя согласились мужи, пусть Курчатов, да Харитон, да Алиханов, да Сахаров, да еще кто-то там, пользовались заграничной информацией. Но мы-то, рядовые, того не ведали, а серое вещество своего мозга расходовали старательно - изобретали, конструировали, высчитывали <...> И начала наука тянуть одеяло в свою сторону, а разведка - в свою. Пока не обнаружилось, что и те, и другие в корне неправы...».