Марина Могильнер - Новая имперская история Северной Евразии. Часть I

К началу XIII в. ничто не предвещало, что спустя всего несколько десятилетий монголы встанут во главе самой обширной империи в истории человечества. Первоначально монголоязычные племена обитали в долинах, стиснутых горными хребтами Южного Забайкалья, между реками Аргунь и Онон (см. карту). В VIII в. большая часть монгольских племен откочевывает на юг, расселяясь по соседству с тюркскими и тунгусскими племенами, и в последующие три столетия демонстрируют тенденцию к разрозненности и взаимным конфликтам.

Степи к востоку от Алтая, в которые переселились монголы, к этому времени вот уже более тысячи лет находились в сложном симбиозе с оседлой китайской культурой. Собственно, именно благодаря развитию мощной китайской цивилизации этот регион и смог превратиться в своеобразный «инкубатор» кочевых племен, «излишки» которых в результате политических или экологических кризисов выталкивались на запад по евразийскому степному коридору в виде все сокрушающих на своем пути кочевых орд, доходящих до западных окраин континента — и в конце концов мирно оседающих и ассимилирующихся там. Как уже не раз подчеркивалось в этой книге, высокоспециализированное кочевое скотоводство не может существовать без постоянного получения продуктов земледельческой экономики, осуществляющегося путем набегов, торговли или сбора дани. Развитие китайской цивилизации оказалось мощным экономическим и культурным магнитом, буквально притягивавшим северных кочевников, ряды которых росли за счет миграции оседлых и полуоседлых племен с севера (из лесов Сибири) и севера-востока (из Маньчжурии). Экономический успех Китая означал расширение возможностей для кочевых народов, которым доставалось все больше добычи. Политическое объединение Китая заставляло объединяться и кочевников, кризис и разруха в Китае приводили к распаду мощных кочевых конфедераций. Само пространственно-политическое воображение кочевников структурировалось той ролью, которую играл для них Китай: традиционная дуальная организация кочевых конфедераций предполагала разделение на левое и правое крыло, и левое (старшее) крыло располагалось на востоке, а правое — на западе. Таким образом, союз кочевников был развернут «лицом» на юг, к Китаю, имея в тылу далеко не всегда дружественные тюркские и тунгусские племена Сибири.

Первое централизованное китайское государство было создано в 221 г. до н.э., а первая «кочевая империя» хунну (сюнну) возникла в 209 г., 12 лет спустя. Могущественный Тюркский каганат сформировался к 552 году, что уже, в свою очередь, дало толчок к объединению находящегося в раздробленном состоянии Китая под династией Суй в 581 г., а пришедшей на смену династии Тан пришлось иметь дело с Уйгурским каганатом на севере. В эти эпохи, когда объединенному Китаю противостояли многоплеменные кочевые конфедерации, в степи не оставалось места для неприсоединившихся племен, и граница с Китаем четко разграничивала «кочевников» и «оседлых» («варваров» и «цивилизацию»). В периоды политической раздробленности в Китае на севере возникали «гибридные» государства: приграничные племена (в основном, маньчжурские) устанавливали политический контроль одновременно над кочевым населением степи и оседлым китайским населением. Им удавалось сохранять управление своими государствами благодаря разделению системы управления на китайскую и кочевую. Китайцы подчинялись китайским чиновникам и китайским традициям, однако верхушка государства состояла из представителей племенной аристократии захватчиков. Эти государства стремились обезопасить себя от конкурентов по выкачиванию ресурсов из Китая и поддерживали в степи состояние анархии и племенной раздробленности. В отличие от собственно китайских династий, игнорировавших кочевой мир до того момента, пока он не начинал представлять открытую угрозу, тюркские и маньчжурские правители Китая активно вмешивались в хорошо знакомую им степную политику. Они старались не допустить усиления какого-либо племенного союза и стремились уничтожить наиболее успешных кандидатов на образование новой степной конфедерации — самостоятельно или руками их противников в степи.

Именно в такой период поддерживаемой извне раздробленности степи и фрагментации Китая монголы и оказались вовлеченными в большую степную политику. В 840 г. распался Уйгурский каганат — последняя значительная конфедерация кочевников, а в 907 г. пала некогда могучая китайская империя Тан. На смену ей в Китае (по красноречивому определению тамошней историографии) пришла «эпоха пяти династий и десяти царств». К началу XIII в. на территории бывшей империи Тан существовали три крупных государства: империя Цзинь, созданная чжурчжэнями — тунгусскими племенами, которые присоединили обширные территории Северного Китая к своим владениям в Маньчжурии и Приамурье; Си Ся (Западное Ся) — государственное образование тангутов, народа тибето-бирманской языковой группы, к западу от Цзинь; и собственно китайская империя Сун к югу (см. карту). Из них доминирующее положение занимала империя Цзинь, проводившая агрессивную политику как на юге, против Сун, так и в степи. После того, как в первой половине XII в. Хабул-хаган — прадед Чингисхана — впервые объединил большинство монгольских родов в «Хамаг монгол улус», разгромил карательную экспедицию империи Цзинь и начал совершать набеги на земли империи, чжурчжэнские правители серьезно обеспокоились. Хотя монгольская конфедерация распалась после смерти Хабул-хагана, с середины XII в. императоры Цзинь начали проводить в степи политику «сокращения совершеннолетних». Каждые три года армия чжурчжэней вторгалась в степи Восточной Монголии для проведения карательных экспедиций: мужское население кочевников истреблялось или угонялось в рабство. При этом в качестве союзников против угрожающе усилившихся племен чжурчжэни привлекали более слабые племена, награждая их вождей имперскими титулами. Бывшие титулованные союзники могли стать целью следующей карательной экспедиции, а бывшие разгромленные враги — мстительными помощниками имперских сил. Например, в 1196 г. цзиньские войска выступили против племен центральноазиатских (вероятно, монгологоворящих) татар и предложили предводителю небольшого монгольского улуса Темучину (будущему Чингисхану) принять участие в экспедиции. Темучин принял это предложение, тем более что считал татар виновными в смерти своего отца. В результате удачного похода Темучин усилил свой авторитет среди монголов, однако уже в 1198 г. последовала новая экспедиция чжурчжэней в степь — на этот раз против родственного клану Темучина монгольского племени.