Екатерина Монусова - История рыцарства. Самые знаменитые битвы [с иллюстрациями]

Когда-то полон романтики, любитель острых ощущений теперь и с женщинами становится расчетливым и бессердечным. Остается одна мечта – Мария Стюарт и шотландский трон. Но, как мы уже знаем, сбыться ей не суждено. В Нидерландах, правителем которых назначается дон Хуан, все шло к освобождению от испанского владычества. Снискав вначале расположение голландцев, которые помнили и уважали его отца, принц вместе со свитой все чаще слышат в свой адрес одни оскорбления. Он требует у брата денег и возвращения в Нидерланды испанских войск, обещая навести там порядок.

В июне 1577 года он покидает Брюссель и, возглавив небольшую, но отлично оснащенную армию, легко овладевает важными крепостями Намюром и Шарльмоном. Все-таки своих блестящих полководческих качеств Дон Хуан не растерял. Так он создает плацдарм для укрепления испанской власти. Эффект оказался обратным. Католическое дворянство Нидерландов, на чью поддержку продолжал рассчитывать правитель, потребовало от Филиппа II его отзыва из страны. И король, невзирая на заслуги и старания сводного брата, назначает генерал-губернатором восставших провинций Маргариту Пармскую, еще одну внебрачную дочь своего отца Карла V. Она воспитывалась в Брюсселе и хорошо знала нидерландские обычаи. Но Генеральные Штаты (высшее сословно-представительское учреждение Нидерландов) уже призвали на эту должность австрийского эрцгерцога Матвея, будущего императора Священной Римской империи, и заключили союз с королевой английской Елизаветой.

Вот, что сообщает о завершении всей этой запутанной истории словарь Брокгауза и Эфрона: «…Дон Xуан собственной властью ввел опять испанские войска в Нидерланды и 31 января 1578 года при Жамблу разбил наголову нидерландские войска, потеряв всего десять или одиннадцать человек. Большая часть Фландрии, Брабант и Геннегау были в руках победителя, который рассчитывал скоро взять и столицу; но для этого ему нужны были деньги и разрешение короля („Денег и Эскобедо, Эскобедо и денег!“ – писал он в это время в каждом письме). Филипп, однако, не хотел доверить ему денег, а Эскобедо, как государственный преступник, был убит 31 марта 1578 года по приказу короля. (Жуан Эскобедо – доверенное лицо Дона Хуана, которого он прислал в Испанию, чтобы хлопотать в пользу задуманного им предприятия против Англии. – Е. М .) Дела в Нидерландах пошли хуже. Елизавета Английская и пфальцграф Казимир привели на помощь кальвинистам пятидесятитысячное войско, валлоны призвали на помощь французов, а у Дона Xуана было только семнадцать тысяч солдат. Он делал невероятные усилия, чтобы не быть задавленным надвигавшимися отовсюду врагами. Покинутый королем, в горьком сознании неудавшейся жизни и полного крушения всех желаний, он легко поддался заразной болезни, которая свирепствовала среди его войск, и умер на тридцать втором году жизни»…

Так неразборчивая чума оборвала полную приключений жизнь неутомимого покорителя кораблей, крепостей и женских сердец.

Папа Пий V установил торжество Божьей Матери в день победы, 7 октября 1571 года. Он учредил братства Святого Розария и даровал им множество привилегий и индульгенций. Его преемник папа Григорий XIII ввел в первое воскресенье октября обязательный для всех этих братств праздник Божьей Матери Святого Розария, так как битва при Лепанто произошла именно в первое воскресенье месяца. Наконец, еще один папа, Иннокентий XII, сделал этот день обязательным праздником для всего христианского мира.

В 1971 году со строительной судоверфи в Барселоне сошел необычный для двадцатого века корабль. Это была украшенная великолепными скульптурами, резьбой и позолотой точная копия флагманской двухмачтовой галеры «Сфинкс», на которой главнокомандующий союзными войсками выиграл знаменитую битву. Только название судно получило другое – «Дон Хуан Австрийский». Вы и сегодня можете его увидеть в барселонском Национальном морском музее. Так испанцы, спустя четыре столетия после сражения при Лепанто, выразили благодарность своему полному противоречий, но все же великому земляку.

… Поляки уже стояли под стенами города. Дабы устрашить псковичей, был затеян парад войск. Принимали его сам король Стефан Баторий и главнокомандующий, коронный гетман Ян Замойский. Венгерцы, немцы, шотландцы, ливонские волонтеры – отборные отряды, далеко опередившие русских в военном искусстве, прошли торжественным маршем там, где река Великая сливается с Черехой… Более всех блистали гусары. Их большие крылья из орлиных, журавлиных или страусиных перьев, раскрашенных красным, синим или зеленым, зловеще шелестели в предвечерней тишине. Ни дать ни взять стая заморских птиц, что умеют возрождаться из пепла! Говорили, что равного этому воинству нет в целом свете. Ни легкая русская или татарская конница, ни европейские рейтары и кирасиры, закованные в латы, не выдерживали неудержимого натиска крылатых гусар. Разделившись на эскадроны по 150–200 всадников в каждом, они атаковали тесным галопом, выставив вперед длинные копья. От ярких флагов, привязанных к концам копий, рябило в глазах.

«…Мушкетеры и пикинеры были, несмотря ни на что, уязвимы для конницы, атакующей с длинным копьем и саблей наголо. Дистанция эффективного мушкетного огня была слишком мала, чтобы мушкетеры могли сделать один или два залпа прежде, чем кавалерия, атакующая галопом, врубалась в пехоту, – напишет в своем исследовании Роберт Фрост. – Польско-литовская конница атаковала волнами, и, даже если первый залп мушкетеров оказывался эффективным, останавливая атаку первой волны, последующие линии успевали нанести удар прежде, чем пехота успевала перестроиться для производства нового залпа. Контрмарш как средство поддержания непрерывной пальбы, когда отстрелявшаяся шеренга пехоты уходила в тыл для перезарядки ружей, был эффективен против малоподвижной пехоты… но не обеспечивал защиты против гусар…»

Поляки под Псковом

Да и как защититься от летучего натиска? В ближнем бою всадники выхватывали свои изогнутые сабли – знаменитые «карабелы». Дубовую рукоять осеняло на вершие, похожее на голову орла в короне, – но страшен был почти метровый клинок, разивший без промаха. «Без Бога – ни до порога, без карабели – ни с постели», – говорили поляки. А немецкий офицер Вениамин Краузе, увидев поле боя после их столкновения с запорожцами, написал: « На земле остались будто палачом разрубленные тела. Можно было увидеть отрубленные шеи, руки вместе с плечами. Один мертвец имел страшный вид – был разрублен от лица к затылку …»