Уильям Макнилл - Восхождение Запада. История человеческого сообщества

Китай также часто прерывал российскую торговлю вопреки условиям Кяхтинского договора (1727 г.), устанавливавшего отправку раз в три года русского каравана в Пекин и регулярную торговлю в пограничном городе Кяхта. После 1762 г. русские караваны перестали приходить в Пекин, и до 1792 г., когда были вновь установлены более регулярные и дружеские отношения, китайцы препятствовали даже приграничной торговле. По вопросу о китайско-российских отношениях и политике Китая в Центральной Азии см. Michel N. Pavlovsky, Chinese-Russian Relations (New York: Philosophical Library, 1949), pp. 18-40.

Поскольку, согласно китайскому протоколу, любые дипломатические или торговые отношения трактовались как «дань», этот термин был очень расплывчатым. Бирма продолжала официально считаться вассалом, несмотря на военное поражение Китая в 1769 г.; так же классифицировалась и Британия. Только с Россией как преемницей бывших империй, стоявших на северо-западных границах Китая, ему приходилось считаться как с равной. Благодаря такому уникальному статусу только Россия имела право держать постоянную дипломатическую и торговую миссию в Пекине с 1727 г.

Британская Ост-Индская компания открыла Кантон для торговли в 1699 г. в качестве дополнения к старому европейскому плацдарму в Макао. Основанная главным образом на продаже в Китае товаров из Индии и Юго-Восточной Азии, британская торговля стала быстро расширяться, подминая прежних португальских и новых европейских соперников. Соответственно Китай обошел Макао в качестве главного пункта контактов между китайцами и европейцами.

Опиум был давно известен в Китае и в других странах, но использовали его как лекарство для приема внутрь. В 1689 г. о курении опиума сообщает некий голландец, видевший на Яве, как его смешивают с табаком. К концу XVIII в. курение опиума (без примеси табака) широко распространилось в Китае. Немало наркотика производилось и в самом Китае, вопреки императорскому указу 1729 г., запрещавшему торговать им. Спрос на опиум увеличивался столь быстро, что ввоз его через Кантон вырос с 5000 ящиков в 1821 г. до не менее чем 30 000 в 1839 г. См. L.C. Goodrich, A Short History of the Chinese People (3d. ed.; New York; Harper & Bros., 1959), pp.222-23.

Возникнув еще в, 1628 г., этот спор не утихал вплоть до 1742 г., когда папа своей буллой еще раз и более строго запретил иезуитам приспосабливаться к китайским обычаям.

Китайское общество пестрело такими группами, которые, как правило, обряжали социальное недовольство в религиозные одежды.

Мода на китайские вещи ослабла в последней трети XVIII в. почти так же внезапно, как и возникла. В начале XIX в. европейские купцы, солдаты и миссионеры, находившиеся на Китайском побережье, вернулись к более привычному пренебрежительному отношению к «развращенным» китайским порядкам, и это отношение передалось в значительной мере всей Европе. По мере падения интереса европейцев к Китаю эту пустоту пыталась заполнить Индия благодаря захватывающему открытию индоевропейских языковых связей и начавшимся исследованиям бескрайних просторов древней индийской философии и мистицизма. То, чем был Китай для философов XVIII в., Индия стала для романтиков начала XIX в. Таким образом, интерес и симпатии европейцев переместились в другую точку, но они никогда полностью не обрывались с тех пор, как Риччи в Китае и менее знаменитые миссионеры-иезуиты в Индии вроде Роберто де Нобиле (ум. 1656) впервые отважились попытаться понять другую цивилизованную традицию изнутри. Любопытно, хотя, возможно, и не удивительно, что самый близкий сосед Европы и ее традиционный соперник - ислам - стал предметом изучения европейцев в последнюю очередь, и даже сейчас историки обычно рассматривают развитие ислама после 1256 г. прежде всего под углом его связи с христианством и современной Европой. Живучесть крестовых походов и джихада против крестоносцев объясняется именно тем, что у европейской и мусульманской цивилизаций было так много общего.

Большой объем этого романа отбил охоту к его переводу. См., однако, Tsao Chan, Dream of the Red Chamber, Chi-chen Wang (trans.) (New York: Twayne Publishers, 1958): перевод первой главы и содержание остальных.

См. Ou Itai, Le Roman chinois (Paris: Editions Vega, 1933).

См. Osvald Siren, A History of Later Chinese Painting, II, 152-227; Laurence Sickman and Alexander Soper, The Art and Architecture of China, pp. 188-204. Невысокое мнение о произведениях более поздних художников представляется результатом неоправданной идеализации древнего искусства, многие образчики которого на самом деле стали известны или оценены через современные копии.

В отличие от литературы XVIII в., китайская живопись время от времени обращала внимание на западную технику и пробовала применять ее у себя. Вдобавок некоторые европейцы, например иезуит Джузеппе Кастильоне (ум. 1766), удостаивались высокой чести стать живописцами при императоре Цяньлуне. Кастильоне добился своей репутации благодаря тому, что привнес западный натурализм в общий китайский стиль композиции. Некоторые китайцы последовали его примеру, показав тем самым лишний раз сравнительную легкость, с которой художественные мотивы и приемы могут переходить из одной культуры в другую, поскольку языковой барьер в данном случае несуществен.

Автор работы: Ping-ti Но, Studies on the Population of China, 1368-1953y pp.270-78 считает, что население Китая выросло со 150 млн. в 1700 г. до 313 млн. к 1794 г. и достигло 430 млн. человек в 1850 г. накануне кровопролитного Тайпинского восстания. Он предполагает, что «оптимальные условия» с учетом технологии того времени были достигнуты в 1750-1775 гг., после чего продолжившийся рост численности населения приводил лишь к еще большей нужде и проявлениям недовольства.

Chung-li Chang, The Chinese Gentry: Studies of Their Role in Nineteenth Century Chinese Society (Seattle, Wash.: University of Washington Press, 1955), pp.70-141, здесь содержатся интересные данные о росте численности населения в XIX в. См. также Wang Yu-Ch'uan, «The Rise of Land Tax and the Fall of Dynasties in Chinese History», Pacific Affairs, IX (1936), 201-20; Maurice Meissner, «The Agrarian Economy of China in the Nineteenth Century» (unpublished Master's thesis, University of Chicago, 1955).

См. L.C.Goodrich, Tl\e Literary Inquisition of Ch'ien Lung (Baltimore, Md.: Waverly Press, 1955).

См. Chung-li Chang, The Chinese Gentry, pp. 174-82; David R. Nivison and A.F. Wright (eds.), Confucianism in Action (Stanford, Calif.: Stanford University Press, 1959), pp.4-24.

Один из британских моряков совершил убийство, но самого виновника установить не удалось, и тогда Китай, следуя своей практике возложения вины на общину за нарушение закона и порядка, потребовал выдачи для наказания любого другого англичанина. Этот пример наиболее ярко иллюстрирует конфликт между взглядами европейцев и китайцев, ведь каждая сторона, естественно, считала себя правой.