Коллектив авторов История - Естественные эксперименты в истории [сборник]

Здесь под «богатой колонией» я имею в виду колонию «с самым высоким показателем валового внутреннего продукта». Термины «богатая» и «бедная» обычно используются либо в этом значении — «с высоким или низким показателем валового внутреннего продукта», либо в значении «с высоким или низким средним уровнем дохода на душу населения». В предыдущем абзаце, где я назвал Гаити самой бедной страной в Северной и Южной Америке на сегодня, моей мерой был средний доход на душу населения. Современное население Гаити составляет около восьми миллионов человек; следовательно, умножив среднедушевой доход на численность населения, мы обнаружим, что валовой внутренний доход (это родственное, но не идентичное продукту понятие) в Республике Гаити выше, чем в двух материковых странах Южной Америки (Гайане и Суринаме), численность населения которых в десять или двадцать раз ниже, чем в Гаити, хотя доход на душу населения почти в три раза выше.

Естественно, если мы повесим на Сан-Доминго/Гаити колониального периода ярлык «богатства», это не будет означать, что большинство отдельных гаитян были богаты. Наоборот, в колониальные времена большинство гаитян были отчаянно бедными рабами африканского происхождения и в огромных количествах погибали от непосильной работы и недоедания; несметные богатства Гаити находились под контролем крохотного меньшинства французских плантаторов, а также значительную роль играли около тридцати тысяч свободных людей неевропейского происхождения (англ. PoC — « people of colour »). На сегодняшний день девяносто пять процентов населения Гаити определяют себя как «чернокожие»; оставшееся незначительное меньшинство называют себя мулатами (большая часть) или белыми (совсем немного); элита мулатов держала под контролем политическую власть вплоть до 1946 года, и французский по-прежнему является языком элиты. См.: Nicholls. From Dessalines to Duvalier.

Хотя среднестатистические различия в составе населения между двумя половинами Гаити реальны, общественное мнение часто их преувеличивает. Доминиканцы, как правило, подчеркивают свою предполагаемую гомогенность, белизну и число европейских иммигрантов и противопоставляют себя гаитянскому народу, который считается (и сам считает себя) черным, а также имеет меньшее число европейских иммигрантов.

Благополучие французского Сан-Доминго строилось в основном на доходах от крупных сахарных плантаций. После революции главной опорой гаитянского сельского хозяйства в конечном итоге стали мелкие крестьянские землевладения, а основным товаром — кофе, для выращивания которого гористая местность Гаити отлично подходит. Экспорт кофе значительно вырос в последние десятилетия французского колониального периода и позволил индустрии экспорта продукции сельского хозяйства (и как следствие, обезлесению) проникнуть с прибрежных равнин Гаити (пригодных для плантаций сахарного тростника) на гористые внутренние территории. Испания в 1500-х годах тоже основывала в своей гаитянской колонии крупные плантации сахарного тростника, но к концу столетия они по неустановленным причинам пришли в упадок. Крупные сахарные плантации снова появились в Доминиканской Республике в XX веке.

Развернутые обсуждения неоднозначных причин того, почему во французской части острова количество рабов со временем настолько увеличилось по сравнению с испанской частью, можно найти в следующих работах: Turits. Foundations of Despotism. Ch. 1; Moya Pons. The Dominican Republic. Ch. 2; Cassá . Historia Social y Económica de la Republica Dominicana. Ch. 7–9. Рабов приобретали не сами французское или испанское правительства, а частные лица. Цены на рабов в испанской колонии поднялись и стали менее доступными, чем во французской; это произошло (по крайней мере отчасти) из-за испанской политики более высоких государственных налогов на рабов. Роль этого фактора становится очевидна, если обратить внимание на бум ввоза рабов на испанскую Кубу, который начался, когда в 1790 году испанское правительство отменило налоги на рабов. Таким образом, вопрос, который обсуждается в моем эссе, можно перефразировать: почему испанское правительство, в отличие от французского, не интересовалось тем, чтобы помогать частным лицам приобретать рабов? Более подробно по этой теме см. David Eltis. Economic Growth and the Ending of the Transatlantic Slave Trade. New York, 1987.

По всему миру независимо друг от друга родилось множество так называемых креольских языков. Лингвисты различают два типа языков, возникающих в результате контакта: пиджиныпоявляются спонтанно между группами (например, колонистов и рабочих или заезжих торговцев и местных жителей), которые говорят на разных родных языках, но вынуждены как-то взаимодействовать друг с другом, а креольские языкивозникают, когда поколение детей, чьи родители вторым языком имеют пиджин, начинают учить и развивать этот пиджин как основной язык. Среди работ о креолизации можно назвать: Robert A. Hall Jr. Pidgin and Creole Languages. Ithaca, NY, 1966; Derek Bickerton. Roots of Language Ann Arbor, MI, 1981; а также Bickerton. Language and Species. Chicago, 1990.

Роль языка как фактора, способствовавшего нынешней бедности Гаити, не доказана. Большинство историков считают более значимыми другие переменные, такие как политическая нестабильность Гаити, перенаселение и неразвитость инфраструктуры коммуникаций. Гаитяне в больших количествах мигрируют через языковые границы в Доминиканскую Республику, другие страны Карибского бассейна, а также в Соединенные Штаты. Гаитянский креольский понятен носителям других французских креольских языков в некоторых других небольших карибских странах, содружествах или французских департаментах, которые ранее были французскими колониями (Мартиника, Гваделупа, Доминика и Сент-Люсия). Креольский язык не помешал ни иностранному вмешательству, ни появлению в Гаити иммигрантов из Европы, Северной Америки и арабских стран. Сегментом населения республики, наиболее приближенным к бизнесу и дипломатическим связям с другими странами, является элита, которая говорит по-французски (а часто еще по-английски и по-испански). Но факт остается фактом: большинство гаитян говорят только на гаитянском креольском и не могут общаться на нем за пределами Карибского бассейна, в то время как практически все доминиканцы говорят на испанском языке, который понимают еще четыреста миллионов людей по всему миру. Последствия такого положения дел требуют дальнейшего изучения.

Ethnologue: Languages of the World / ed. Barbara F. Grimes. Vol. 1. Dallas, TX, 2000: общая численность говорящих на каждом из языков в Доминиканской Республике и Гаити на стр. 301 и 311 соответственно.