Павел Подляшук - Товарищ Инесса [Документальная повесть]

Опять вернемся к первым дням войны.

Только-только попав в Швейцарию, Инесса начинает заботиться о… паспорте. Очевидно, предстоят какие-то поездки, а для них необходим «чистый» документ. Его пообещали добыть Карпинские; и вот Инесса 24 августа 1914 года шлет из Лозанны письмо Ольге Карпинской, сообщает приметы «той особы», которая ждет паспорта.

Итак, приметы: «Она довольно высокого роста, довольно худая, у нее белокурые волосы (темно-белокурые), зеленые или серые глаза, длинный нос, рот обыкновенный, цвет лица сейчас загорелый, обыкновенно довольно белый».

Стоп. Не автопортрет ли перед нами? Не перед зеркалом ли он писался?.. А тут еще приписочка к письму: «Да, между прочим, если интересующая вас особа должна приехать в Женеву, то напишите — она приедет» (ЦПА ИМЛ, ф. 351, оп. 10, ед. хр. 27493).

Хлопоты с паспортом по каким-то причинам затянулись. 24 февраля 1915 года Инесса, уже из Берна, бьет тревогу: «Паспорт очень и спешно нужен». Потому она убедительно просит Ольгу Карпинскую поторопиться и повторяет: «Паспорт очень нужен» (ЦПА ИМЛ, ф. 456, оп. 1, ед. хр. 27496).

Наконец-то вот она в руках, зелененькая книжица — русский заграничный паспорт, выданный с соблюдением всех правил «в Баку февраля 17 дня 1911 года» для свободного проезда за границу дочери отставного майора Софии Николаевне Поповой. На листках книжки — штампы всевозможных виз и регистраций. Выцветшее фото владелицы с ее собственноручной подписью: «S. Popoff».

На фотографии — Инесса.

Этим паспортом она пользовалась, как о том свидетельствуют ее товарищи по швейцарской эмиграции, до самого отъезда в Россию весной 1917 года.

«Мадемуазель Софи Попова» в Париже. Как он изменился, любимый город! Война наложила свой отпечаток и на внешний вид Парижа и на облик парижан. Нет прежней, искрометно-веселой толпы, лица людей сосредоточены, на многих траур… Все это до слез трогает Инессу. Но нет времени ни для того, чтобы предаваться воспоминаниям, ни тем паче — для того, чтобы унывать.

Инесса приехала сюда с ответственным ленинским поручением. Приехала после Циммервальдской конференции и перед Кинтальской. Для укрепления связей с французскими социалистами. Для того, чтобы распространить идеи циммервальдской левой среди французских рабочих. Для помощи парижской группе большевиков.

Первым долгом надо было наладить издание литературы, что в военных условиях — это понятно каждому — сложнейшее дело. Инесса перевела на французский язык ленинскую работу «Социализм и война». Теперь предстояло издать брошюру, да так, чтобы цензура не наложила на нее свою лапу. С помощью французских товарищей и русских эмигрантов-наборщиков несколько тысяч экземпляров ленинской книги вышли в свет; «Социализм и война» попала на фабрики и заводы Парижа.

Типографским способом, на шапирографе, а то и на пишущей машинке размножались антивоенные большевистские листовки, статьи из левых газет и журналов, специально написанные листки. Рассылка двадцати пяти машинописных копий нужной статьи была уже событием, о котором Инесса извещала Ленина и Крупскую. А выпуск на французском языке тысячи экземпляров резолюций циммервальдской левой иначе как подвигом не назовешь.

Однако еще больше труда и нервов, чем издательская деятельность, требовала деятельность организаторско- пропагандистская. Та, что скрыта под общей фразой: завязывание связей.

Сохранилось несколько писем Инессы из Парижа, адресованных В. И. Ленину и Н. К. Крупской в Швейцарию. Открытой почтой и тайно, например в корешке книги, Инесса информирует о своих успехах и неудачах, советуется, просит инструкций. В этих письмах (их обильно цитирует Надежда Константиновна в известном нам сборнике «Памяти Инессы Арманд») то и дело попадаются такие сообщения:

«…Успела здесь перевидать людей видимо-невидимо… Последние два-три дня только и делала, что переходила от одного свидания к другому».

«За последние дни столько новых впечатлений и встреч, что голова идет кругом».

«Устаю, правда, здорово, утомляют дела, и, например, сегодня ждала свидания 4 часа».

Она взялась за французских «циммервальдийцев» Мерргейма и Бурдерона. На конференции они примкнули к левой, но, увы, оба не были борцами. И Артур Мерргейм — секретарь национальной федерации металлистов и Альбер Бурдерон — «папаша Бурдерон», как его звали в партии, секретарь федерации бочаров — были далеки от ленинских позиций. Один из историков метко окрестил их «бессильными краснобаями».

Важно было хотя бы на первых порах использовать влияние Мерргейма и Бурдерона, поддержать в них боевой дух, не дать скатиться в пацифистско-центристское болото. Одновременно необходимо было искать и находить новых людей, воспитывать и объединять настоящих борцов.

Бурдерон и Мерргейм, вернувшись из Циммервальда, учредили в Париже Комитет по восстановлению международных связей. Инесса вошла в этот комитет в качестве представителя большевиков. Ей пришлось здорово повоевать за ленинскую линию… Эти нерешительные, половинчатые «революционеры», больше всего на свете опасающиеся раскола; ох уж эти пужливые оппортунисты, до чего же они ненавистны Инессе! Вот-вот готова она взорваться, поднять бучу, но сдерживается, берет себя в руки и снова начинает планомерную осаду. Агитирует, объясняет, разоблачает хитроумные маневры приспособленцев, вносит поправки в проекты резолюций.

Можно ли, однако, ограничиться внутрикомитетской борьбой? Нет, конечно. Инесса пишет В. И. Ленину: «В итоге первых моих впечатлений думаю, что сверху, т. е. через мерргеймовский комитет, едва ли можно будет сделать что-либо в короткий срок. И потому будем усердно посещать его собрания и сделаем там что можно, но надо искать других путей — попытаться действовать снизу» (сб. «Славные большевички». М., Госполитиздат, 1958, стр. 84).

Такая тактика вполне отвечала ленинским установкам. Инесса начинает действовать снизу. В первую голову — среди оппозиционно настроенной (по отношению к шовинистическому руководству) социалистической молодежи департамента Сены. Именно тут нащупала Инесса уязвимое место социал-патриотов. И добилась присоединения к циммервальдской левой департаментской организации социалистической молодежи. Потом в одной из парижских секций профсоюза механиков оказалось «несколько отличных парней», согласившихся выслушать Инессу и принявших резолюцию в духе циммервальдской левой. Затем была пробита брешь в профсоюзе портных, еще одна брешь — в профсоюзе землекопов.

Кропотливую, малозаметную, изнуряющую, порой опасную работу Инессы и сегодня помнят и поныне чтят французские коммунисты. Морис Торез отмечает в статье «Октябрь указал нам путь»: «…Циммервальдская левая также начала обретать почву во Франции. Главным образом благодаря усилиям Инессы Арманд, которая была связана непосредственно с Лениным, идеи левой проникли в ряды Федерации социалистической молодежи департамента Сены, в парижские профсоюзы механиков и металлургов, в организации землекопов и портовых рабочих» («Вопросы истории КПСС», 1957, № 3, стр. 87).