Фернан Бродель - Игры обмена

Прибавьте к этим примерно 25 % прибыли выгоду от скидки в одну восьмую [цены], какую давала разница между «мерой объема воды» и обычной мерой-разьер, — и вы поймете, что скромный наблюдатель, составлявший эти доклады для генерального контроля финансов, в один прекрасный день возмутился, хотя и вполголоса, такой монополией закупки, сохранявшейся за «толстосумами». «Простой народ, — писал он, — не имеет от того никакой выгоды, ибо не может производить столь большие закупки. Ежели бы было приказано, чтобы каждое частное лицо в сем городе было допущено к покупке 4–6 разьер зерна, это принесло бы народу облегчение» 132 132 A. N., G 7, 1678, f° 1, 53, ноябрь и декабрь 1712 г. .

Но изменим масштаб и перейдем к крупным торговым операциям экспортеров-импортеров. Приведенные выше примеры позволяют заранее предсказать, какие льготы и какую безнаказанность могла дать торговля на дальние расстояния (фактически свободная от надзора, принимая во внимание расстояния между разными местами продажи и между действующими лицами,

Нюрнбергские весы. Скульптура Адама Крафта,1497 г. Фототека издательства А. Колэн.

вовлеченными в эти обмены) тому, кто желал обойти рынок, устранить конкуренцию с помощью юридически оформленной или фактической монополии, отдалить [друг от друга] предложение и спрос таким образом, чтобы условия торговли ( terms of trade ) зависели от одного только посредника, фактически единственного, кто был знаком с рыночной ситуацией на обоих концах долгой цепи. [Вот] условия, необходимые ( sine qua non ) для того, чтобы включиться в кругооборот, приносящий большую прибыль: иметь достаточные капиталы, кредит на данном рынке, надежную информацию, тесные связи и, наконец, компаньонов в стратегических пунктах [торговых] маршрутов, компаньонов, посвященных в тайны ваших дел. «Совершенный негоциант» или даже «Торговый словарь» Савари дэ Брюлона перечисляют нам на уровне международной конкуренции целую серию торговых приемов, спорных и разочаровывающих, ежели верить в достоинства свободы предпринимательства, для того чтобы уберечь оптимальные экономические условия и равновесие цен, предложения и спроса.

В 1646 г. отец Матиас де Сен-Жан решительно обличал такие приемы из-за иноземного угнетения, которое лежало тяжким грузом на бедном французском королевстве. Голландцы были крупными закупщиками вин и водок. Нант, куда стекались «вина Орлеана, Буажанси [Божанси], Блуа, Тура, Анжу и Бретани», сделался одним из мест их деятельности, так что виноградники умножились, а выращивание пшеницы в этих областях по Луаре угрожающе сократилось. Избыток вина заставлял производителей перегонять его в больших количествах и «обращать вина в водку». Но производство водки требовало огромного количества дров для топок, запасы же близлежащих лесов уменьшились из-за этого, и цена топлива возросла. В таких усложнившихся условиях голландские купцы уже не встречали затруднений при переговорах о закупке вина до сбора [винограда]: они авансировали крестьян, «что есть разновидность ростовщичества, коего не допускают самые законы совести». Напротив, купцы остаются в пределах установленных правил, ежели удовлетворяются уплатой задатка при том условии, что вино будет окончательно оплачено по рыночному курсу после сбора урожая. Но сбить цену сразу же после сбора винограда было элементарно. «Господа иностранцы, — говорит наш автор, — суть, таким образом, полные хозяева и законодатели цены своих вин». Еще одна «находка»: купцы привозили виноделам бочонки, но [сделанные] «на немецкий манер, дабы заставить жителей той страны, куда они везут наши вина, поверить, что то-де рейнские вина [ sic! ]»— последние, как вы догадываетесь, шли по более высокой цене 133 133 Éon J. (P. Mathias de Saint-Jean). Le Commerce honorable, p. 88—89. .

Другой прием: сознательно делать товар редким на тех рынках, что ты снабжаешь, если, разумеется, у тебя есть необходимые деньги, чтобы ждать столько, сколько понадобится. В 1718 г. английская Турецкая компания, именовавшаяся также Левантинской компанией ( Levant Company ), приняла решение «отложить на десять месяцев время отплытия своих кораблей в Турцию; срок, каковой она затем продлевала с помощью разных отсрочек, о мотивах и намерении коих она объявила открыто, а именно: поднять цену на английские мануфактурные товары в Турции и цену на шелк в Англии» 134 134 Nickolls J. (Plumard de Dangeul). Remarques sur les avantages et les désavantages de la France et de la Grande-Bretagne. 1754, p. 252. . Это значило разом убить двух зайцев. Точно так же негоцианты Бордо рассчитывали даты своих плаваний и объем грузов, которые они отправляли на Мартинику, таким образом, дабы европейские товары оказывались там достаточно редкими, чтобы заставить подскочить цены, иной раз баснословно, и дабы купить подлежащие вывозу сахара достаточно близко ко времени уборки урожая, чтобы они достались подешевле.

Самым частым искушением, и, по правде сказать, самым легким решением, было суметь установить монополию на тот или иной широко покупаемый товар. Конечно, всегда имелись монополии жульнические, скрытые или нагло афишируемые, всем известные, а порою застраховавшие себя благословением государства. По словам Анри Пиренна 135 135 Pirenne H. Histoire économique de l'Occident médiéval. 1951, p. 45, note 3. , в начале XIV в. в Брюгге Робера де Касселя обвиняли «в стремлении установить монополию ( enninghe ), дабы скупать все квасцы, ввозимые во Фландрию, и распоряжаться ценами [на них]». Впрочем, всякая фирма проявляла тенденцию к установлению своей, или своих, монополий. Даже не выражая этого в открытую, «Великое общество» ( Magna Societas ), что контролировало в конце XV в. половину внешней торговли Барселоны, стрёмилось монополизировать эту драгоценную торговлю. К тому же кто с этого времени не знал, что следует понимать под монополией? Конрад Пойтингер, историограф города Аугсбурга, гуманист и тем не менее друг купцов — правда, он женился на дочери одного из Вельзеров, — утверждал без околичностей, что монополизировать означает «богатство и все товары собрать в одной руке» (“ bona et merces omnes in manum unam deportare ”) 136 136 Höffner J. Wirtschaftsethik und Monopole. 1941, S. 58, Anm. 2. .

И действительно, в Германии XVI в. слово «монополия» сделалось настоящим коньком. Его одинаково прилагали к картелям, синдикатам, к скупке [имущества] и даже к ростовщичеству. Колоссальные фирмы — Фуггеры, Вельзеры, Хёхштеттеры и некоторые другие — потрясали общественное мнение огромностью сети своих дел, более обширной, чем вся Германия. Средние и мелкие фирмы опасались, что не выживут. Они объявили войну монополиям гигантов, одна из которых поглотила ртуть, другая — медь и серебро. Нюрнбергский сейм (1522–1523 гг.) высказался против монополистов, но гигантские фирмы были спасены двумя указами, изданными в их пользу Kapлoм V (10 марта и 13 мая 1525 г.) 137 137 Hausherr H. Wirtschaftsgeschichte der Neuzeit. 1954, S. 78—79. . В этих условиях любопытно, что такой настоящий революционер, каким был Ульрих фон Гуттен, в своих памфлетах обрушился не на разработку металлов, которыми изобиловала земля Германии и соседних стран, а на азиатские пряности, итальянский и испанский шафран, на шелк. «Долой перец, шафран и шелк! — восклицал он. — Самое сокровенное мое желание — чтобы не мог излечиться от подагры или от французской болезни ни один из тех, кто не сможет обойтись без перца» 138 138 Hütten U., von. Opera. Éd. 1859—1862, III, p. 299, 302. Цит. в кн.: Höffner J. Op. cit., S. 54. . Подвергать остракизму перец ради борьбы с капитализмом — не было ли это способом обличать роскошь или же могущество торговли на дальние расстояния?