Фернан Бродель - Игры обмена

Лоток продовольственной лавки в Мехико в XVIII в.; клиенты — европейцы. Мехико, Национальный музей истории. Фото Жиродона.

подпольного вывоза серебра Потоси. В 1605 г. эту контрабанду оценивали в 500 тыс. крузадо в год 79 79 Hanke L. Op. cit., р. 27. . И лишь создание внутренней таможни — кордовской Aduana seca (7 февраля 1622 г.), — видимо , положило этому конец 80 80 Canabrava А. Р. Op. cit., p. 143 sq.; Soares da Veiga Garcia E. Buenos Aires e Cadiz. Contribuçâo ao estudo do comercio livre. ( 1789— 1791).— “Revista de Historia”, 1970, p. 377. .

Тем не менее португальское проникновение не осталось ограничено окраиной испанских владений на атлантическом побережье. В 1590 г. португальский купец из Макао, Жуан да Гама, пересек Тихий океан и причалил в Акапулько 81 81 Hanke L. Op. cit., p. 7. . Впрочем, ничего хорошего у него из этого не получилось. Однако же в Мехико и Лиме португальцы открывали лавки, где продавалось все, «от алмаза до заурядного тмина, от самого жалкого негра до самой драгоценной жемчужины» 82 82 Ibid., p. 14.— Цит. в кн.: Toribio Medina J. Historia del Tribunal del Santo Oficio de la Inquisición de Cartagena de las Indias. Santiago de Chile, 1899, p. 221. . И не стоит забывать товары далекой родины, бывшие в колониальных землях роскошью: вино, растительное масло, пшеничную муку, тонкие сукна плюс пряности и шелка Востока, которые крупная торговля доставляла или из Европы, или с Филиппин, и плюс — и здесь тоже! — огромную контрабандную торговлю перуанским серебром, которая была истинным двигателем всех этих торговых операций 83 83 Reparaz G., de. Los Caminos del contrabando.— “El Comercio”, Lima, 18 febrero 1968. .

Даже в таком еще незначительном городе, как Сантьяго-де-Чили (с его, быть может, 10 тыс. жителей в XVII в.), пред нами предстает португальский купец Себастьян Дуарте, который раньше жил в африканской Гвинее и который в компании со своим соотечественником Жуаном Баутистой Пересом между 1626 и 1633 гг. совершал поездки до Панамы и до Картахены Индий, закупал там черных рабов, разнообразные товары, драгоценные породы дерева — и имея притом огромный открытый кредит, доходивший до 13 тыс. песо 84 84 Заметка, полученная от Алваро Жара и составленная по счетам Себастьяна Дуарте, хранящимся в Национальном архиве в Сантъяго. .

Но такое великолепие длилось лишь некоторое время. Эти португальские лавочники, да к тому же еще и ростовщики, обогащались слишком быстро. Городской люд бунтовал против них, как, скажем, в Потоси начиная с 1634 г. 85 85 Klaveren J., van. Europäische Wirtschaftsgeschichte Spaniens im 16. und 17. J. 1960, S. 151, Anm. 123. Общественное мнение обвиняло их в том, что они были новыми христианами (что зачастую бывало правдой) и тайно продолжали придерживаться иудаизма (что вполне возможно). В конечном счете вмешалась инквизиция, и эпидемия судебных процессов и аутодафе положила конец этому быстрому процветанию. Эти последние события хорошо известны: то были процессы в Мехико в 1646, 1647 и 1648 гг. или аутодафе 11 апреля 1649 г., на котором фигурировало [в качестве осужденных] несколько крупных купцов португальского происхождения 86 86 Garcia G. Autos da Fe de la Inquisición de Mexico con extractos de sus causas. 1910; Guijo. Diario, 1648—1664. Vol. 1—2, Mexico, 1952, I, p. 39—47, 92—93. (поденные записи, рассказывающие об аутодафе 11 апреля 1649 г.). . Но это уже другая история.

Португальская система с центром в Лисабоне, простершаяся на двух берегах Атлантики, африканском и американском, связанная с Тихим океаном и с Дальним Востоком, была колоссальной сетью, распространившейся по всему Новому Свету за десяток или два десятка лет. Разумеется, такое быстрое распространение было фактом международного значения. Может статься, без него Португалия не была бы «восстановлена» в 1640 г., т. е. не обрела бы вновь своей независимости от Испании. Во всяком случае, объяснять реставрацию расцветом бразильского производства сахара, как обычно это делают, было бы недостаточно. К тому же ничто нам не говорит, что и самый-то «цикл» бразильского сахара 87 87 В том смысле, в каком употребляет этот термин Жуан Лусиу де Азеведу: он понимает под ним последовательные периоды, на протяжении которых господствовал один продукт — сахар, кофе и т. п. См.: Azevedo J. L. Epocas do Portugal económico, esboços de historia. 1929. не был связан с этим торговым богатством. Как ничто также не говорит нам, что богатство это не сыграло своей роли в несколько кратковременной славе торговой сети, созданной сефардами в такой же мере в Амстердаме, как и в Лисабоне и Мадриде. Подпольное серебро Потоси благодаря португальским новым христианам, ставшим кредиторами Филиппа IV, «владыки всей планеты», присоединялось таким образом к «официальному» серебру, регулярно выгружавшемуся на причалах Севильи. Но обширной и хрупкой системе суждено было просуществовать лишь несколько десятилетий.

Торговые сети взаимодополнялись, вступали в союзы, сменяли друг друга, но также и вступали в конфликт. Быть в конфликте вовсе не всегда означало разрушаться. Существовали «взаимно друг друга дополнявшие», встречалось и сосуществование враждебное, но созданное на длительное время.

На протяжении столетий сталкивались христианские купцы и купцы сирийские и египетские — это правда, но сталкивались без того, чтобы пошатнулось равновесие между этими необходимыми друг другу соперниками. Европеец почти не выбирался за черту городов на окраинах пустыни — Алеппо, Дамаска, Каира. Дальше лежал мир караванов, бывший заповедной зоной для мусульман и еврейских купцов. Однако же с крестовыми походами ислам утратил внутреннее, Средиземное море, огромное поле торговой деятельности.

Точно так же в обширной Турецкой империи венецианцы и рагузинцы, скупщики камлота из козьей шерсти, обосновавшиеся, как показывают нам документы, в Брусе или в Анкаре, находились там, стараясь не бросаться в глаза. Самый серьезный «прорыв» Запада на турецкую территорию осуществился к выгоде рагузинцев, но в целом он не вышел за пределы Балканского полуострова. Черное море даже станет (или снова сделается в XVI в.) заповедным озером Стамбула и откроется вновь для христианской торговли лишь в конце XVIII в., после завоевания русскими Крыма в 1783 г. Внутри же Турецкой империи антизападная реакция будет действовать в пользу еврейских, армянских или греческих купцов.

Аналогичное сопротивление встречалось и в других местах. В Кантоне начиная с 1720 г. Кохонг *BG *BG Кохонг — общество китайских купцов, получившее от императорского правительства в Пекине привилегию на торговлю с европейцами в Кантоне и одновременно выполнявшее функции таможенного надзора за иностранными купцами (главой Кохонга был по должности начальник кантонской таможни).— Прим. перев. китайских купцов был своего рода контркомпанией для Ост-Индских компаний 88 88 Dermigny L. La Chine et l'Occident, I, p. 77. . В собственно Индии сопротивление сети бания переживет, как и можно было полагать, английскую оккупацию.