К Кудрявцев - Сборник материалов по истории Абхазии

Эти области, в свою очередь делились на более мелкие самостоятельные владения. Это были уже внутриродовые де­ления, а также владения дворянских фамилий.

Все эти феодалы по своему желанию могли из подвласт­ных им крестьян составлять отряды войск – дружины, ополче­ния. Если же феодал принадлежал к княжескому роду, то участь крестьян в отношении «воинской повинности» разде­ляли и покровительствуемые им дворянские роды, а равно и крестьяне их.

Имея в руках вооружённую силу, феодалы вели между собой бесконечные войны. Предлогом к началу военных дей­ствий служили обычно кровные обиды, личные оскорбления, желание присоединить к своим владениям поместья ближнего или дальнего соседства и т. п. Зачастую же набеги друг на друга совершались и без всяких причин, исключительно из озорства, желания ограбить или показать свою удаль.

Бесконечные нашествия соседей на Абхазию и вечные войны феодалов между собой сильно истощали край и совер­шенно разоряли крестьянство. Чтобы понять до такой сте­пени истощения и нищеты доходило крестьянство, нужно вспомнить, что все эти войны велись по характерному для Закавказья способу.

Во время нашествий неприятель старался вырезать по­головно всё застигнутое им население, истребить все вино­градники и поля, сжечь постройки, а также загнать весь за­хваченный им скот, или, в крайнем случае, убить, или, что ещё хуже, искалечить его так, чтобы им нельзя было поль­зоваться. Этому старались подражать и князья во время междоусобных войн и набегов.

Крестьянство, чтобы защитить себя и своё хозяйство во время междоусобных княжеских войн, выдвинуло организацию, известную впоследствии под именем «Киараз». Задача «Киараза» была проста: когда «паны дрались», чтобы у «хлопов чубы не болели». Впоследствии «Киараз» старался защитить и крепостных от произвола и своеволия князей и дворян.

Крестьяне, будучи доведены до крайности, неоднократно восставали.

Междоусобные войны и восстания иногда достигали боль­ших размеров, затягивали в борьбу всю страну. Феодалам часто приходилось туго, и отдельные лица должны были бе­жать из пределов страны (например, Шервашидзе Давид, сын Хатуния, вынужден был бежать из Абхазии в Имеретию). Во весь этот период в Абхазии общественной жизни, как мы её понимаем, не было. Характерно, что за всё это время, почти пять столетий, т. е. с начала XIII века до се­редины XVIII века, страна не выдвинула ни одной замеча­тельной личности, ни на престоле, ни в администрации, ни в науке, ни в искусстве. Во всяком случае, ни в хрониках, ни в преданиях, о них ничего не говорится.

Сектантство и ересь с их бесконечными спорами истол­кованиями столь излюбленные на Востоке вообще, а среди христиан в особенности, и те не проникали в Абхазию и не волновали население.

Не находим мы записей и преданий и о школьном деле. Целый ряд христианских миссионеров, посетивших Абхазию, совершенно не упоминают ни о школах, ни об учителях, ни об учениках. Невольно напрашивается вывод, что их и не было, а население было сплошь неграмотно. По косвенным указаниям можно сказать, что даже члены владетельного рода Шервашидзе являлись полуграмотными людьми.

Вообще не редким положением является обеднение и культурное падение населения целых областей. Поэтому, вполне естественно, что при таком политическом внешнем и внутреннем положении Абхазии, её население с каждым годом беднело, теряло веками накопленные культурные цен­ности и навыки и дичало.

В политическом отношении эту эпоху жизни Абхазии можно разбить на два периода: генуэзской колонизации и турецкого влияния и владычества.

В хронологии событий мы не имеем указаний на год по­явления генуэзцев (или венецианцев) в Абхазии и на год ос­нования первых колоний. Судя по разным данным, генуэзцы были хорошо знакомы с Абхазией и её портами ещё в XIII веке. Уже на карте Петра Висконти, изданной в начале XIV века, мы находим вполне точные и, видимо, проверенные нaзвания во всей стране.

По всей вероятности Западная Европа, а в частности и генуэзцы, хорошо ознакомились с абхазским побережьем в период возникновения Каффы (современная Феодосия в Крыму), которая была основана во времена Латинской импе­рии (1204–1261). Но возможно, что это произошло и ранее.

Известно, что ещё Византийский император Мануил заключи с Генуей в 1170 году договор, по которому генуэзцам предоставлялось право свободной торговли во всех портах Чёрного моря, за исключением Керчинского и Таман­ского, принадлежавших половцам.

Генуэзские колонии, а вместе с ними и влияние распро­странялось не только на побережье. Крепость Santa Angelo, близ современной нам Сатанча (искаженное Santa Angelo) в Самурзакани, сохранившиеся до сих пор шахты в ущелье реки Гумиста, выратые генуэзцами для разработки свинцово-серебряных руд и т. д., показывают, что они проникали и в глубь страны.

Нахождение генуэзского городища в Карачае убеждает нас в том, что генуэзцы переваливали за Кавказский хре­бет, т. е., возможно, проникали даже в самые глухие уголки Абхазии. Это подтверждают и дошедшие до нашего времени многочисленные итальянские названия местностей, вроде: Аката, Мексигорта, Хацы-Лата, Сатанча, Отара, Калдахвара, Васса, Илори, Акуа, Ола-Гуана и т. д.

О числе их колоний и величине их судить определённо нельзя, пока не исследованы оставшиеся после Генуэзской республики и банка св. Георгия документы со специальной задачей изучения Абхазии. Из имеющихся материалов можно установить существование следующих колоний.

На севере, в районе современных нам местечек Сочи и Хоста, существовала, часто посещаемая генуэзскими куп­цами, колония Коста (Costo)[§§§§].

В устье современной реки Мзымты лежала колония Абкоциа или Абкоция. Из «Описания Чёрного моря и Татарии», составленной Кафинским префектом Эмиллио Дартели, мы видим, что этот порт охотно посещался купцами из Кон­стантинополя, Татарии и других мест, которые, привозя сюда предметы домашнего обихода, вывозили отсюда рабов, мёд с воском и другие товары, получая до 300 поцентов при­были.

На месте или в районе современных нам Гагр, находилась популярная колония Какари (Сасагу).

Далее Пецонда – современный Пицундский монастырь. Ещё при русском владычестве, до самой турецкой войны, в монастыре находился генуэзский колокол с изображением Богоматери Вероники с убрусом и эпископом в латинской литре и годом MCCCC XXVIIII, т. е. 1429. Вполне возможно, что генуэзские колонисты пользовались для удовлетворения своих религиозных нужд Пицундским храмом.