Лариса Симоновская - Великая крестьянская война в Китае 1628–1645 гг.

Статуя на кладбище минских императоров. [77]

Цзы-чэн, найдя у трупа отца маленького беспомощного мальчика, его сына, захотел усыновить его. Отдавшись служению великому делу, которым руководил, он был чужд мелкого чувства личной мести; так, он пригласил и принял, как друга, повстанческого вождя, который перед тем нанес ему личное оскорбление. Верная и искренняя дружба связывала его со старшим вождем — Гао Ин-ся-ном — и с племянником Ли Го, с которым они росли вместе и вместе прошли через все превратности борьбы. Тесная дружба была у него и с другими вождями повстанцев, и лишь с Чжан Сян-чжуном не могли они найти общего языка.

Он сам участвовал в труднейших походах и штурмах крепостей, не уклоняясь от опасности. По словам биографов, Ли Цзы-чэн всегда, даже когда достиг высокой власти, вел суровый образ жизни, деля со своим войском «все радости и горе». Одевался Ли Цзы-чэн всегда очень скромно, питался самой простой и даже грубой пищей, не устраивал пиршеств, не пил вина, не возил за собой певиц. Когда один перебежчик привел в дар Ли Цзы-чэну красавицу, похищенную им у ее семьи, повстанческий вождь велел убить перебежчика, а женщину отпустить на свободу.

Крестьянин и солдат, своим проницательным умом Ли Цзы-чэн понял значение прихода к повстанцам людей иных классовых групп, принял их лучшим образом и, не стыдясь, учился у них. Однако наиболее близкими его соратниками оставались Ли Го, его приемные сыновья, некоторые старые атаманы и Лю Цзун-мынь. Последний примкнул к восстанию в период кризиса движения и вскоре стал играть ведущую роль в руководстве. О Лю Цзун-мыне известно, что происходил он из восточного района Шэньси, был кузнецом или работником железоделательной мастерской.

Одним из ближайших сподвижников Ли Цзы-чэна стал Ли Синь, пришедший к повстанцам в начале нового подъема движения. Ли Синь, известный под родовым своим именем Янь, происходил из помещиков, был сыном видного сановника, попавшего в опалу и кончившего свои дни в ссылке. Ли Синь был хорошо образован по тому времени, обладал ученой степенью, держался передовых взглядов. В стихах, которые только и сохранились из его художественных и философских произведений, этот поэт-[78] гуманист писал: «... Нужно убедить богатые семьи, объединясь, помогать всем нуждающимся. Поделитесь хоть зернышком ваших полных житниц, и то уж будет великим благодеянием, а страдальцы с иссохшими телами возвестят, что они получили новую жизнь…»

Китайский военный корабль.

Имя Ли Синя приобрело популярность на его родине в Хэнани, а его идеи насторожили начальство. Но вот голод все тяжелее мучил деревню, разрушалось сельское хозяйство, голодные, босые, полуодетые обездоленные крестьяне искали пропитания в городах, бродили по дорогам, как нищие. Ли Синь решил первым показать пример выполнения идей, которые сам проповедовал. Он велел раздать бедному люду запасы из своего амбара, зерно, которое привезли ему арендаторы из деревень. Какой шум поднялся тогда в тихом городе! Привилегированное общество, к которому принадлежал и Ли Синь, было возмущено и перепугано его действиями. Местный начальник приказал арестовать Ли Синя за подстрекательство к бунту и расхищение семейного имущества. Уважаемый ученый, отпрыск знатного рода оказался в грязной и зловонной тюрьме и подвергся тысячам оскорблений. Какая кара ждала его? Но городская беднота и население окрестных деревень, узнав о заключении Ли Синя, возмутились. Толпы голодных, предводительствуемые канатной плясуньей Хун Нянь-цзы, разбили тюрьму, извлекли из нее поэта, а сами устремились к управлению уездного начальника, убили его, разграбили несколько богатых домов. [79] После этого Ли Синь и пришел к Ли Цзы-чэну, который сердечно принял его и побратался с ним.

Влияние поэта в повстанческом стане стало очень большим. Вслед за Ли Синем явился его младший брат Ли Моу и некоторые из его друзей.

Между 1640 и 1643 гг. к Ли Цзы-чэну пришли и были им приняты как военачальники еще около 20 человек, некоторые из них были учеными.

Руководители движения, крепко связанные между собой идеями борьбы, приступили в Сяньяне к организации власти и армии и одновременно руководили военными действиями своих войск. Прежде всего они попытались создать правительство, которое в значительной степени носило военный характер. Всевозможные звания были присвоены атаманам и помощникам Ли Цзы-чэна, который считался князем; теперь он был переименован в Шунь вана. Это были просто военные наименования: «полководцы», «военачальники» и пр. Насколько можно судить по источникам, совет этих полководцев и стал верховным органом власти у повстанцев. Совету подчинялись и чиновники новой государственной организации.

Серьезной заботой, потребовавшей много внимания, явилось переустройство войска. Из отдельных партизанских отрядов еще раньше начала складываться единая армия, теперь ее организацию надо было довести до конца. Нужно было добиться, чтобы все подчинялись единому командованию, чтобы существовали подразделения, чтобы в войске окончательно установился дух строжайшей дисциплины. Никто не смел грабить. Ценности, захваченные при разгроме дворцов феодалов, правительственных учреждений и складов, частично распределялись между бедными, частично поступали в центральную повстанческую казну. Никто из повстанцев не смел хранить золото, серебро и другие ценности и обязан был сдавать свою военную добычу, за что получал установленную премию. Самая высокая награда полагалась за доставленных в штаб лошадей и мулов, затем за разного рода оружие и самая низшая — за золото, шелка и предметы роскоши. Воины постоянно жили в палатках и в свободное время занимались военными учениями, поднимаясь для маневров иногда даже ночью. Приказов начальства никто не смел ослушаться, за дезертирство сурово карали.

Естественно, что соблюдение строгих уставов и дисциплины [80] не могли нравиться старым, испытанным атаманам и их воинам, привыкшим к вольной партизанщине. Заставить подчиняться общим приказам по войску было чрезвычайно трудно, а в некоторых случаях и невозможно. Взять к примеру Ло Жу-цая, по прозвищу Цао Цао. Второе десятилетие участвовал он в движении, одержал много побед, был сердечно встречаем крестьянами и не слишком стремился к объединению с другими атаманами. Теперь он пристал к огромному войску Ли Цзы-чэна, но предпочитал действовать по-старому, выступать, когда и куда хотел, считать себя единственным командиром над