Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Однако самым важным применением энергии ветра и воды стали не совершенно новые водяные колеса, но улучшение более старых технологий парусного судоходства. Никто не станет заниматься производством тысяч тонн пшеницы, миллионов галлонов [1 галлон — 4,55 л] вина и миллиардов железных гвоздей, если все это нельзя будет доставить из сельских хозяйств или мастерских потенциальным покупателям. Более крупные, надежные и более дешевые корабли (а также гавани и каналы) были столь же важны, как и плуги и водяные колеса. Торговля и промышленность развивались рука об руку.

Эта взаимосвязь на Западе наглядно показана на рис. 6.2, где рост числа кораблекрушений сопоставляется с уровнем загрязнения свинцом, полученным в результате исследования отложений в озере Пенидо-Вельо в Испании, которое было проведено в 2005 году. (Я даю число крушений кораблей, поскольку никаких письменных данных о древних перевозках по морю не сохранилось, и поэтому (если только капитаны тогда не были более неумелыми, нежели в другие времена, и не приводили свои суда на скалы более часто) число кораблекрушений является лучшим показателем, по которому можно судить о числе путешествий. А уровень загрязнения свинцом — побочным продуктом при добыче серебра — я даю потому, что биохимикам легче всего его изучать.) Обе кривые, как видно на рисунке, вместе идут по восходящей и показывают двойные пики в I столетии до н. э., демонстрируя, насколько сильно были взаимосвязаны торговля и промышленность (а также то, что Древний Рим не был золотым веком для окружающей среды).

Однако мы не можем в настоящее время сравнивать рис. 6.2 с эквивалентным графиком для Востока, поскольку китайские археологи собрали пока не так много количественных данных. Впрочем, то, что имеется, позволяет предположить, что после 300-х годов до н. э. торговля в восточном центре процветала, но не в такой степени, как в западном центре. Например, в результате одного недавнего исследования был сделан вывод, что в Римской империи ходило приблизительно в два раза больше монет, нежели в империи Хань, и что самые богатые римляне были вдвое богаче, нежели самые богатые китайцы.

Вероятно, такая разница в отношении роста торговли во многом зависела от географии. В Римской империи 90 процентов людей проживали на расстоянии не более 10 миль [около 16 км] от Средиземного моря. Во II тысячелетии до н. э. экспансия западного центра в бассейне Средиземноморья в равной степени приводила как к активизации развития, так и к росту числа социальных неурядиц. Однако как только Рим в I веке до н. э. завоевал все побережье, это положило конец таким неурядицам. Море теперь предоставило возможность дешевого водного транспорта для связи почти всем, и развитие ускорилось.

В империи Хань гораздо меньшая доля населения жила неподалеку от моря или крупных рек, и эти реки в любом случае не всегда были пригодны для навигации. Военная экспансия Рима обеспечивала появление новых экономических окраин, где сельские хозяева, которые применяли большинство наиболее передовых техник на недавно завоеванных землях, могли продавать свой урожай и кормить города Италии и Греции. Однако при отсутствии таких водных путей, как в Средиземноморье, завоевания империй Цинь и Хань предоставляли такие возможности лишь в намного меньших масштабах. Некоторые императоры Хань всячески старались улучшить перевозки, драгируя реки Хуанхэ и Вэй и обходя самые тяжелые их участки с помощью каналов. Однако прошли века, прежде чем Китай решил проблему отсутствия своего Средиземного моря.

В основе экономического роста как на Востоке, так и на Западе лежали две довольно схожие силы, одна из которых «тянула», а другая «толкала» экономику по восходящей линии. Фактором, который «тянул», был рост государства. Римские и ханьские завоеватели облагали налогами огромные территории, тратя при этом бóльшую часть своих доходов на армии, расположенные вдоль границ (примерно 350 тысяч войск в Риме и как минимум 200 тысяч в Китае), и гигантские столицы (примерно миллион жителей в Риме и половина этого количества в Чанъане, столице Хань). Обоим государствам нужно было перемещать продовольствие, товары и деньги из богатых провинций, платящих налоги, в голодные, потребляющие доходы места концентрации людей.

Степень «тянущего» фактора на Западе иллюстрирует Монте-Тестаччо («Гора черепков»), место в пригороде Рима. Это холм в 150 футов [около 45 м] высотой, заросший сорняками, состоящий из разбитых гончарных изделий. Он не настолько поражает, как могила Первого императора империи Цинь, но для преданных своему делу археологов это итальянский ответ на «зависть к Египту». 25 миллионов горшков для хранения — потрясающее количество — было свалено здесь на протяжении трех столетий. Большинство их было использовано для транспортировки морем оливкового масла — 200 миллионов галлонов [около 900 млн л] — из Южной Испании в Рим, где горожане добавляли его в свою еду, использовали для умывания [115] До появления мыла люди, которые могли себе это позволить, добивались чистоты, обмазываясь оливковым маслом, а затем соскребая его с себя. Может быть, это не всем нравилось, но по сравнению с использованием мочи в качестве зубной пасты (о чем упоминает один из римских поэтов, — если только это не издевка с его стороны) это было, безусловно, гигиенично. Настоящее мыло и зубная паста были изобретены в Китае на тысячу лет позже. и жгли его в своих лампах. Стоя на Монте-Тестаччо, ощущаешь благоговение перед тем, что смогли сделать голодные люди. А ведь это лишь один из искусственных холмов Рима, появившихся из мусора.

Вторая сила, та, которая «толкала» экономику по восходящей линии, нам уже знакома. Это изменение климата. Глобальное похолодание после 800-х годов до н. э. ввергло в хаос «дешевые» государства, результатом чего было несколько веков экспансии. К 200 году до н. э. дальнейшие изменения орбиты привели к тому, что климатологи называют римским климатическим оптимумом. При этом ослабели зимние ветры (плохие новости для земледельцев Средиземноморья и долин великих рек Китая). Однако «дорогостоящие» империи, которые были созданы отчасти в ответ на более раннее глобальное похолодание, теперь дали возможность обществам Востока и Запада не просто выжить в условиях перемены климата, но и использовать ее. Более трудные времена дополнительно стимулировали диверсификацию и инновации. Люди экспериментировали с водяными колесами и углем, а также использовали региональные преимущества, перевозя на кораблях товары в другие места. «Дорогостоящие» государства обеспечивали наличие дорог и гаваней, чтобы вышеуказанное было выгодно, а также армии и кодексы законов, чтобы защитить прибыли. Они делали так из простого разумного допущения, что более состоятельные подданные смогут платить больше налогов.