Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Колонисты приходили потому, что собственные ресурсы в центрах истощились. «С каждого фута или дюйма земли можно получить некоторый небольшой доход» 18, — настаивал один китайский чиновник, и на обоих концах Евразии правительства действовали заодно с освоителями, чтобы превратить заросшие кустарниками и болотистые земли в пастбища и пахотные земли. Другой китайский чиновник в 1620-х годах обосновывал это следующим образом:

«Надо положить конец незначительной прибыли обитателей земель, заросших тростником и травой! …Некоторые ленивые люди, не задумываясь об отдаленном будущем, получают незначительную прибыль от тростниковых зарослей и отвергают великие богатства, которые можно получить при выращивании сельскохозяйственных культур. Они не только не занимаются освоением земель сами, но также и ненавидят других за то, что те делают это… Рынки изо дня в день все более пустеют, а доходы правительства сокращаются по сравнению с обычной нормой. Как же можно позволять это при таких обстоятельствах!» 19

Столь же усердно заболоченные земли атаковали голландские и английские предприниматели. Обширные программы осушения земель, финансируемые государством, позволяли получить много плодородной почвы. Однако люди, которые уже жили здесь, оказывали сопротивление как в судах, так и на улицах. Их (в основном анонимные) песни протеста заставляют сжиматься сердце:

Вот прекрасный вид, под который [осушители] теперь подкапываются,

Из-за чего наши тела станут добычей ворон и грызунов;

Они хотят все заболоченные земли осушить и подчинить себе воды;

Все должно быть сухим, а мы должны умереть, потому что эссекским телятам нужны пастбища.

У пернатых птиц есть крылья, чтобы улететь в другие страны,

Но у нас нет таких штук, которые могли бы помочь нам переместиться;

Мы должны дать место (о, тяжкий случай!) мелкому и крупному рогатому скоту,

Если только мы все не сможем договориться между собой, чтобы с боем выгнать их отсюда 20 .

Инвазивные люди, приносившие и приводившие с собой столь же инвазивные растения и животных, замещали коренные виды или охотились на них, пока те не вымирали, распахивали их естественные местообитания и начисто сводили леса. В 1660-х годах один ученый жаловался, что четыре пятых японских гор были обезлесены. Около 1550 года только 10 процентов территории Англии и Шотландии все еще были покрыты лесом, а к 1750-м годам более половины этих деревьев тоже исчезли. Для сравнения, в Ирландии в 1600 году леса еще занимали 12 процентов территории, однако к 1700 году колонисты уничтожили пять из каждых шести этих деревьев.

В окрестностях больших городов цена древесины резко росла, и люди обратились к альтернативным источникам. Близ Эдо японские солевары и сахаровары, гончары и, в конце концов, домовладельцы начали сжигать уголь. Также и некоторые европейцы, которые имели такую возможность, заменили древесный уголь на торф и каменный уголь. Совсем как жители Кайфына пятью столетиями ранее, лондонцы стали использовать ископаемые виды топлива, поскольку древесина на рынке стала для них недоступной по цене. Большинство английских домохозяйств за пределами столицы могли еще отыскать дрова, но средний лондонец к 1550 году ежегодно сжигал почти четверть тонны угля. К 1610 году это количество утроилось, а к 1650 году более половины энергии, получаемой в Британии от топлива, приходилось на каменный уголь. «Лондон окутан таким облаком, образовавшимся из сжигаемого угля, — жаловался один из жителей этого города в 1659 году, — что если и можно найти подобие ада на Земле, то это будет сей вулкан в туманный день» 21.

К сожалению, он ошибался, поскольку другие жители Евразии устраивали себе куда худшие преисподние. Изменение климата было лишь первым всадником апокалипсиса, вырвавшимся на волю. Растущее давление на ресурсы также вызывало государственный крах, так как в результате такого стресса рушились властные режимы. Когда монархи сокращали издержки, это отталкивало от них государственных служащих и солдат. Когда они старались больше выжать из налогоплательщиков, они тем самым отталкивали от себя торговцев и крестьян. Яростные протесты бедняков были фактом жизни с тех пор, как были изобретены государства, но теперь они усилились, поскольку к ним присоединялись лишившиеся своих владений представители знати, обанкротившиеся торговцы, не получавшие платы солдаты и потерявшие работу чиновники.

По мере того как времена становились более тяжелыми, правители Запада старались добиться, чтобы восстание против них оказывалось более «дорогостоящим», для чего все более жестко настаивали на том, что они являют собой волю Бога во плоти. Османские султаны теперь более напористо обхаживали религиозных ученых, а мыслители Западной Европы разрабатывали теории «абсолютизма». Источником королевской власти, утверждали они, является единственно лишь милость Бога, и ни парламенты, ни церковники, ни воля народа не могут ее ограничивать. Во Франции в ходу было выражение: «un roi, une foi, un loi» («один король, одна вера, один закон»). Оспаривать любую составляющую из этой формулы означало оспаривать все благое и чистое.

Однако множество недовольных подданных были готовы делать именно это. В 1622 году Осман II, который в качестве турецкого султана и халифа был и преемником Мухаммеда, и представителем Бога на земле, попытался сократить численность янычар, которые обходились ему все более дорого. Те в ответ выволокли его из дворца, задушили, а потом изувечили его божественное тело. Брат Османа попытался спасти ситуацию, для чего объединился со сторонниками жестких мер среди духовенства и даже в угоду им запретил кофе и назначил смертную казнь за курение. Однако в 1640-х годах султаны совершенно лишились легитимности. В 1648 году янычары, которые теперь, в свою очередь, объединились с духовенством, казнили султана Ибрагима Сумасшедшего (возможно, они отнюдь не поторопились с этим; он в полной мере заслуживал свое прозвище). После этого начались гражданские войны, продолжавшиеся пятьдесят лет.

1640-е годы почти повсюду были кошмаром для монархической власти. Антиабсолютистские восстания парализовали Францию, а в Англии парламент устроил войну со своим настырным королем и отрубил ему голову. Это стало освобождением джинна из бутылки. Ведь если богоподобного короля можно было судить и казнить, то что же тогда не было возможным? Может быть, впервые со времен Древних Афин бурно проявляли себя демократические идеи. «Самый бедный человек в Англии заслуживает того, чтобы жить как самый великий, — утверждал один полковник армии парламента, — каждый человек, который находится под властью какого-нибудь правительства, должен сначала дать свое согласие оказаться под этой властью» 22.