Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Происходившее на китайском побережье все больше смахивало на нынешние полицейские телесериалы, такие как «Прослушка», в коих грязные деньги стирают различия между жестокими уголовниками, местными «достойными людьми» и мутными политиканами. Понимание этого дорого обошлось одному прямому, но наивному губернатору, когда он действительно поступил согласно правилам и казнил банду контрабандистов — даже притом, что один из ее членов был дядей судьи. Ситуация стала очень напряженной. Губернатор был уволен и покончил с собой, когда император выдал ордер на его арест.

В 1550-х годах правительство фактически утратило контроль над побережьем. Контрабандисты стали пиратскими «царями», контролировали двадцать городов и даже грозились разграбить царские могилы в Нанкине. В конце концов потребовалась целая команда чиновников, разбирающихся в политике, а также не подверженных коррупции, чтобы нанести им поражение. Имея неофициальные силы численностью в три тысячи мушкетеров (известные как «Армия Ци», названная так в честь Ци Цзигуана — самого знаменитого из этих неприкасаемых), эти реформаторы вели тайную войну — иногда при официальной поддержке, а порой и без нее. Тогда их финансировал префект Янчжоу, который тайно передавал им деньги, полученные в виде дополнительных налогов у местной элиты. «Армия Ци» показала, что при наличии воли империя все еще могла сокрушать тех, кто бросал ей вызов, и ее успех способствовал началу (краткой) эпохи реформ. Будучи переведен на север, Ци радикально улучшил оборонительные возможности Великой стены, где были построены каменные башни [167] Массивный каменный панцирь на Великой стене, что змеится через горы близ Пекина, который вы увидите, если не боитесь толп и торговцев вразнос и посетите стену в наши дни, — это по большей части работа Ци и его современников. , в коих размещались подготовленные мушкетеры. Еще он устанавливал пушки на повозках — наподобие тех передвижных крепостей, которые венгры применили против османов веком ранее.

В 1570-х годах Чжан Чжучжэн — которого считают самым способным администратором за всю историю Китая — исправил налоговый кодекс, собрал задолженности и провел модернизацию армии. Он продвигал ярких молодых людей — таких как Ци, — и лично присматривал за образованием молодого императора Ваньли. Казна вновь наполнилась, и армия возродилась. Однако когда в 1582 году Чжан Чжучжэн умер, бюрократы нанесли ответный удар. Чжан Чжучжэн был посмертно опорочен, а его сторонники — уволены со службы. Достойный Ци Цзигуан умер в одиночестве и бедности, покинутый даже своей женой.

Император Ваньли, которого теперь, когда его великий министр ушел, все расстраивало, наконец не выдержал и с 1589 года отошел от дел. Он «удалился в мир прихотей», тратил массу средств на одежду и стал настолько толстым, что ему требовалась помощь, чтобы встать из сидячего положения. На протяжении двадцати пяти лет он отказывался посещать императорские аудиенции, из-за чего министрам и послам оставалось лишь кланяться пустому трону. Ничего не делалось. Никого из должностных лиц не нанимали на службу и не продвигали. К 1612 году половина должностей в империи были вакантными, а дела в судах не рассматривались годами.

Неудивительно, что в 1592 году Хидэёси рассчитывал на легкую победу. Но то ли из-за ошибок Хидэёси, то ли из-за корейских военно-морских нововведений, то ли из-за того, что китайская армия (в особенности артиллерия, созданная Ци Цзигуаном) действовала на удивление хорошо, японское нападение забуксовало. Некоторые историки полагают, что Хидэёси все равно победил бы Китай, не умри он в 1598 году. Однако как только это произошло, его полководцы немедленно отказались от экспансии. Покинув Корею, они устремились домой, чтобы заниматься серьезным делом — воевать друг с другом, а Ваньли и его бюрократы вернулись к своему собственному серьезному занятию — вообще не слишком напрягаться.

После 1600 года великие державы восточного центра молчаливо соглашались с тем, что бюрократы были правы: централизация и экспансия вовсе не являлись ответами на их проблемы. Для Китая серьезной проблемой оставалась степная граница, а европейские пираты/торговцы по-прежнему создавали проблемы в Юго-Восточной Азии. Однако у Японии было настолько мало угроз, что она (единственный случай в мировой истории!) действительно перестала использовать огнестрельное оружие вообще, и ее искусные мастера-оружейники вернулись к изготовлению мечей (а не частей плугов, к сожалению). Однако на Западе ни у кого не было такой роскоши.

В XVI веке западный и восточный центры выглядели в известном смысле довольно похожими. В каждом из них в старой части центра доминировала одна великая империя (на Востоке — минский Китай в долинах рек Хуанхэ и Янцзы, а на Западе — османская Турция в Восточном Средиземноморье), в то время как по их окраинам процветали меньшие по размерам коммерчески активные государства (в Японии и Юго-Восточной Азии — на Востоке, в Западной Европе — на Западе). Но на этом черты сходства заканчивались. В отличие от раздоров в минском Китае ни османские султаны, ни их бюрократы не сомневались, что ответом на их проблемы является экспансия. Население Константинополя после его опустошения османами в 1453 году сократилось до 15 тысяч человек, но затем опять восстановилось, когда город в очередной раз стал столицей великой империи. К 1600 году там жило 400 тысяч горожан, которым, как и Риму за много столетий до этого, требовались для пропитания продукты со всего Средиземноморья. И подобно сенаторам Древнего Рима, султаны Турции приходили к решению, что лучшим способом гарантировать все эти обеды являются завоевания.

Султаны продолжали исполнять сложный танец, находясь одной ногой в западном центре, а другой — пребывая в степях. В этом и состоял секрет их успеха. В 1527 году султан Сулейман считал, что его армия могла похвастаться наличием 75 тысяч кавалеристов — по большей части лучников-аристократов традиционного кочевнического типа — и 28 тысяч янычар — христианских рабов, обученных как мушкетеры, при поддержке артиллерии. Чтобы оставались довольны кавалеристы, султаны раздавали им завоеванные земли в качестве феодальных владений, а чтобы оставались довольны янычары, им полностью и своевременно платили. Для этого султаны составляли поземельные описи, которые явно произвели бы впечатление на Хидэёси, и управляли движением денежной наличности до последней монеты.

Все это требовало хороших управленцев. Постоянно растущая бюрократия пополнялась из самых лучших и ярких людей империи, в то время как султаны ловко стравливали между собой группы с соперничающими интересами. В XV веке они зачастую отдавали предпочтение янычарам, централизуя управление и покровительствуя космополитической культуре. В XVI веке они склонялись в сторону аристократии, распределяя властные полномочия и поощряя ислам. Однако даже еще более важными, нежели это ловкое маневрирование, были грабежи, которые подпитывали все. Османским султанам были нужны войны, и они обычно их выигрывали.