Виктор Сутормин - Вокруг Кремля и Китай-Города

Но, каким бы ни был проект, в предписанные сроки возвести новый Гостиный Двор не удалось. Торговля штука тонкая – то ты в прибыли, то в убытке, – так что строительство затянулось более чем на пятнадцать лет. За такое время в архитектурной моде многое успевает измениться. К 1805 году, когда постройка была закончена, стали заметны некоторые отступления от проекта: вместо задуманных автором коринфских колонн появились колонны в тосканском стиле. Артели строителей работали на каждого заказчика в отдельности, и в результате в некоторых местах не стыковались разновысокие стены… Однако же в целом Гостиный Двор в XIX веке был центром московской торговли, пока его не затмили собой Верхние торговые ряды.

В группе людей, связанных общностью занятий или социального положения, самопроизвольно возникает некая корпоративная культура с присущим ей определённым лексиконом, а также специфическим юмором – вроде армейских шуток или охотничьих баек. Были свои «приколы» и у торгового сословия.

По свидетельству Владимира Гиляровского, приказчики развлекались весьма артистично. Договаривались разыграть, допустим, первого же покупателя, который спросит серого сукна. Шуточку эту в Гостином Дворе все знали прекрасно, а потому при сговоре лишь уточняли: «Краснить будем аль зеленить?..» Определившись с цветом, расходились по лавкам – и, дождавшись того, кто пришёл за серым сукном, с готовностью притаскивали ему штуку красного, разворачивали и принимались продавать. Человек смотрел на приказчика как на умалишённого, пожимал плечами и уходил. Но в следующей лавке всё повторялось, и покупатель впадал в сомнение: а не ему ли самому зрение отказало? С каждой пройденной лавкой растерянность жертвы розыгрыша возрастала, и в итоге человек либо уносил домой отрез красного сукна, либо с пустыми руками и в полном смятении отправлялся к доктору.

Мальчишки-посыльные баловались без особых изысков. Брали дохлую мышь и, нарезав бумажек размером с ассигнацию, сворачивали всё это в рулончик и завязывали в тряпицу, чтоб получилось похоже на заначку. Потом «роняли» где-нибудь на лестнице или в проходе и, давясь от смеха, наблюдали за поведением нашедшего – как он, воровато оглянувшись, прячет свою добычу и старается поскорее исчезнуть.

Уж не знаю, резвился подобным образом или нет, но был среди этих мальчишек и Егорка Жуков, пока не подрос и не отправился в 1915 году на германскую войну. А дальше – служба, карьера и в итоге та конная статуя, что мы видели на Манежной площади.

Там, где в конце Хрустального переулка мы видим небольшую церковь, начинается улица Варварка. В наше время она совсем короткая, а в древности улица шла от Спасского моста к Солянке и дальше на восток и называлась Всехсвятской по церкви, стоявшей за стеной Китай-города.

Новое название улице дала церковь великомученицы Варвары – но не эта, построенная в 1796–1804 годах Родионом Казаковым, и даже не прежняя, возведённая в 1514 году Алевизом Новым, а ещё более ранняя, деревянная. Поскольку обитатели этих мест – сначала сурожане (выходцы из Сурожа, генуэзской колонии в Крыму), затем псковские купцы – жили торговлей, неудивительно, что один из построенных ими храмов был освящён во славу святой Варвары, покровительницы торговли и защитницы от внезапной смерти без покаяния.

Здесь, поблизости от церкви, тоже торговали, причём товаром особым. Это место облюбовали знахари и бабки-шептуньи, умевшие заговаривать некоторые болезни, а от прочих недугов избавлявшие с помощью целебных трав. Каждый житель Москвы знал, где искать помощи, если захвораешь, – на Варварском крестце.

Крестцов в Китай-городе было три: Никольский, Ильинский и Варварский, и назывались крестцами не перекрёстки, как можно было бы предположить, а те места, где стояли особые часовни, около которых объявлялись царские и патриаршие указы. Сюда же «привозили трупы безродных тюремных узников, умерших в тюрьме или под пытками, для сбора денег на их погребение. Перед Семиком на эти же крестцы вывозили из убогих домов содержавшихся там подкидышей, и там их брали на воспитание бездетные супруги. <���…> Подкидышей этих, всех без исключения, называли Богданами (Богом данные)» ( С. Кондратьев. Седая старина Москвы).

Храм Святой великомученицы Варвары. Фото из альбома Н. А. Найдёнова «Москва. Соборы, монастыри и церкви». М., 1883

А ещё к часовням на крестцах приводили к крестному целованию людей, когда требовалось получить от них ручательство в правдивости показаний на суде или в других важных случаях. В языческие времена существовала «рота» – обычай обмена клятвами, призывавшими «и мор, и голод, и огонь, и меч» на голову того, кто их преступит. Вера христианская, помимо заповеди «не лжесвидетельствуй», клятв вообще не одобряла, но отношения между людьми и странами требовали договорённостей, а любой договор подразумевает гарантии – что и породило ритуал крестного целования. Германский посланник Герберштейн в 1526 году описал, как совершает обряд царь Московский: «глядя на крест, трижды осеняет себя крестным знамением, столько же раз наклоняя голову и опуская правую руку почти до земли; затем, подойдя ближе и шевеля губами, будто произнося молитву, отирает уста полотенцем, сплёвывает на землю и, поцеловав наконец крест, прикасается к нему сперва лбом, потом тем и другим глазом».

Храм Максима Исповедника. Фото из альбома Н. А. Найдёнова «Москва. Соборы, монастыри и церкви». М., 1883

Варварка была одной из самых богатых улиц древней Москвы. Здесь всего было вволю: и товара, и покупателей, и питейных заведений, и храмов. Церкви выстроились цепочкой по южной стороне улицы, по гребню холма, будто бы подпирая собой его склон.

В Китай-городе храмы возводились на пожертвования торгового сословия. Например, церковь Троицы Живоначальной в 1630–1650 годах построил ярославский купец Григорий Никитников, а в 1698 году два купца, Максим Верховитинов из Москвы и Максим Шаровников из Костромы, поставили храм во имя святого Максима Исповедника. Точнее, они перестроили старую церковь Бориса и Глеба, на погосте которой покоился их тёзка, первый московский юродивый Максим Блаженный, и церковь стала называться по его имени.

Колокольня храма уже лет двести имеет сильное отклонение от вертикали, но не падает. Со стороны Варварки храм кажется маленьким, но совсем иное впечатление возникает, если взглянуть на него со стороны Зарядья, – его словно возносит ввысь мощный подклет, без которого возвести постройку на склоне холма было невозможно.