Виктор Сутормин - Вокруг Кремля и Китай-Города

Ильинка. Фото 1930-х годов из фонда ЦИГИ

Красин, уже старый и больной, до самого конца держал советско-британские отношения на своих плечах, словно Атлант Землю, – и даже в такой ситуации, наверное, возникшую напряжённость смог бы как-то сгладить за счёт хороших личных отношений с представителями правящих кругов, – но, увы, урна с прахом Леонида Борисовича уже третий месяц покоилась в Кремлёвской стене, и спасать положение было некому.

12 мая 1927 года сотрудники Скотленд-Ярда провели в помещениях «Аркоса» и советского торгового представительства выемку документов. Правда, к моменту их приезда на улицу Мургейт из всех труб на крыше дома № 49 уже несколько часов валил густой дым – по телефону предупреждённый о предстоящем визите полиции персонал «Аркоса» сжигал в каминах секретные бумаги. Тем не менее в руки англичан попало три тонны документов экономического и политического характера, в том числе и шифровки спецслужб.

В тот же день правительство консерваторов объявило о разрыве дипломатических отношений. Советская пропаганда подала ситуацию как подготовку «крестового похода» против СССР, и тут началось: ткачихи и строители на митингах клеймили британский империализм, на демонстрациях колонны трудящихся таскали вырезанные из фанеры кукиши с надписью «Наш ответ Чемберлену», одноимённая эскадрилья появилась в составе ВВС…

На фоне нараставшего военного психоза любые внешнеполитические проблемы (даже если они собственными руками созданы) годились в качестве предлога для закручивания гаек внутри страны. Товарищу Сталину всё это пригодилось для свёртывания НЭПа, разгрома троцкистско-зиновьевской оппозиции и ужесточения карательной политики – не прошло и месяца после британской ноты, как появилась в Уголовном кодексе СССР печально знаменитая 58-я статья.

В советское время площадь носила имя Куйбышева, до постройки здания Биржи называлась Ильинской, а ещё раньше – Карунинской, по латунной фабрике купца И. В. Карунина, располагавшейся здесь в XVIII веке.

Здание Биржи, построенное М. Д. Быковским в 1836–1839 годах, имело вид немного необычный для Москвы – меж двух арочных входов располагалась терраса, огороженная тонким металлическим парапетом и укрытая навесом. На этой площадке постоянно толпились биржевые маклеры, внутрь входить почему-то не желавшие. Очевидно, расположенный в центре постройки круглый зал был для них чем-то неудобен, поскольку вскоре здание было перестроено.

Улица Ильинка. Тонолитография Арну. Изд. Дациаро, печать Лемерсье. 1850-е годы

Здание Биржи. Фото 1864–1870 годов

Новая Биржа имела довольно скромные размеры, главный вход её был всегда закрыт, и коммерсанты попадали в биржевой зал через боковые двери (видимо, такова древняя российская традиция). Стоявший на входе здоровенный детина проверял входные билеты. Почти всех постоянных посетителей этот служитель знал в лицо и никогда не ошибался. Так появился в России фейс-контроль.

В 1873–1875 годах А. С. Каминский перестроил здание Биржи ещё раз, в греческом стиле. Такой облик оно сохраняло до 1925–1926 годов, когда был добавлен третий этаж стараниями И. С. Кузнецова – архитектора очень интересного, но здесь не блеснувшего своим талантом.

Что же до Александра Степановича Каминского, то он долгое время успешно совмещал службу в должности архитектора Московского купеческого общества с частной практикой и педагогической деятельностью. Как член семьи Третьяковых (Каминский был женат на Софье, сестре Павла и Сергея Третьяковых), он поддерживал личные отношения со всеми крупными московскими предпринимателями, поэтому не испытывал недостатка в заказах и даже имел возможность какие-то из них передавать своим ученикам – например, Францу Шехтелю, Илье Бондаренко, Ивану Машкову.

Здание Биржи. Фото из альбома Н. А. Найдёнова «Москва. Виды некоторых городских местностей, храмов, примечательных зданий и др.». М., 1884

Здесь, рядом с Биржей, мы можем видеть ещё одну работу Каминского.

Стиль, в котором работал Каминский, называется эклектика, то есть соединение элементов различного происхождения в нечто цельное. Нужно сказать, что это весьма гармонично получалось у Александра Степановича – сплавлять воедино, например, неоренессанс и «русско-византийский стиль» или классицизм и необарокко. Иногда это бывало чересчур помпезно – но тут уж ничего не поделать, в царствование Александра III хороший тон подразумевал внушительность и монументальность.

А. С. Каминский. Подворье Иосифо-Волоколамского монастыря, 1882. Фото из «Художественного сборника работ русских архитекторов и инженеров». М., 1891

Не менее яркий образец эклектики украшает собой противоположную сторону площади.

Взглянув на угловую часть здания внимательно, вы заметите, что от остального объема она отличается не только цветом, но и тем, что сложена из старого глазурованного кирпича. К этому слегка скруглённому углу архитектор П. П. Скоморошенко пристроил всё остальное, увенчав здание круглой башенкой. Из старого вырастил новое, будто из зёрнышка.

В этой старой части дома некогда располагался весьма приличный трактир, где по традиции биржевики обмывали удачные сделки. «Купцы обычно ходили пить шампанское в винный погребок Богатырёва, близ Биржи. При этом один из них ставил на стол свою шляпу-цилиндр, затем начинали пить, и пили до тех пор, пока шляпа не наполнялась пробками от шампанского; тогда только заканчивали и расходились» ( Из воспоминаний П. И. Щукина «Как в старину пили московские купцы»).

Бывший дом Троице-Сергиевой лавры (Троицкое подворье). Фото 2013 года

Дом Троице-Сергиевой лавры, более известный как Троицкое подворье, после его перестройки в 1874–1876 годах стал первой московской пятиэтажкой, но в историю вошёл по другому поводу: на этом самом тротуаре у дома № 5/2 произошло первое покушение на жизнь «вождя всех народов».

До ноября 1931 года товарища Сталина обычно сопровождал чекист, вооружённый пистолетом или револьвером, – вот и вся охрана. Даже не верится, ведь вождь со своими политическими противниками не миндальничал; да и что там отдельные противники – целые социальные слои вполне заслуженно желали генсеку скорой и по возможности мучительной смерти.