Генри Ли - История инквизиции

На другой день, 16 января 1208 года, утром, когда легаты собирались переправиться через реку, к ним подошли два иностранца, из которых один пронзил Петра копьем; повернувшись лицом к убийце, Петр воскликнул: "Да простат тебе Бог, как я прощаю тебя!"

Вместо того чтобы наказать виновного, Раймунд оказал ему покровительство, наградил его и посадил даже с собой за стол. К этому в донесении было добавлено, что Петр, умерший смертью мученика, несомненно, проявил бы чудеса, если бы не помешало неверие народа. Этот рассказ был составлен лишь для подтверждения папского предания. Весьма возможно, что гордый и могущественный граф, раздраженный постоянными упреками и бесконечными угрозами, сказал в минуту гнева что-нибудь лишнее, что и было поспешно исполнено не в меру ревностным слугой; верно также, что Раймунду так и не удалось смыть с себя подозрения в участии в этом убийстве; но, с другой стороны, немало есть указаний на то, что сам Иннокентий никогда не верил в виновность графа.

Это преступление дало Церкви значительное превосходство над врагами, и Иннокентий поторопился воспользоваться им в интересах Церкви. 10 марта он разослал ко всем прелатам зараженных ересью провинций послания, в которых предписывалось каждое воскресенье и каждый праздник по всем церквам предавать анафеме "с колокольным звоном, над Евангелием и свечой" убийц Петра и их покровителей (надо понимать – Раймунда) и налагать запрещения на все места, оскверненные их присутствием.

Все вассалы Раймунда были освобождены от принесенной ими присяги, и всякому желающему католику разрешалось свободно основываться в его владениях. Если он пожелает просить прощения, то, в доказательство своего раскаяния, он должен, прежде всего, уничтожить еретиков. Такие грамоты были посланы Филиппу-Августу и всем его главным баронам; Папа красноречиво убеждал их поднять крест на спасение Церкви; были посланы особые комиссары для переговоров о заключении перемирия на два года между Францией и Англией; одним словом, не было упущено ничего, лишь бы превратить в кровожадное рвение то ужасное впечатление, которое действительно произвело на всех святотатственное убийство легата.

Арнольд Ситоский поспешил созвать общее собрание своего ордена; на этом собрании было единогласно постановлено проповедовать крестовый поход. И вскоре множество монахов стало трудиться над тем, чтобы зажечь народные страсти, обещая по всем церквам и площадям Европы вечное спасение будущим крестоносцам.

И долго тлевшая искра вспыхнула ярким пламенем.

Чтобы понять, с какой силой разгорались в средние века народные страсти, мы должны помнить, как легко народы той эпохи поддавались впечатлению минуты и доходили до исступления, о котором у нас сохранилось лишь одно воспоминание.

В то время как проповедовался этот крестовый поход, многие города и посады Германии наводнились женщинами, которые, не имея возможности удовлетворить свое религиозное рвение вступлением в ряды крестоносцев, раздевались и, голые, бегали по улицам и дорогам. Еще более ярким признаком умоисступления той эпохи является крестовый поход детей, которые тысячами бросали свои дома.

По всей стране можно было видеть толпы детей, направлявшихся в Святую Землю без всякого предводителя или проводника; на вопрос, что они хотят делать, они отвечали просто, что идут в Иерусалим. Тщетно родители запирали своих детей на замок; они убегали и пропадали. Не многие из них вернулись домой, и вернувшиеся не могли ничем объяснить бешеное желание, охватившее их.

Не нужно также упускать из виду другие, менее возвышенные причины, привлекавших людей под знамена крестоносцев; немало было таких, которые искали случая пограбить да погулять; немало таких, которые желали снискать себе неприкосновенность крестоносцев.

Мы встречаем, например, такой случай: один негодяй вступил в ряды крестоносцев, чтобы не платить долга, сделанного им на ярмарке в Лилле; но в самый последний момент он был задержан и выдан своему кредитору. Усмотрев в этом нарушение обещанной Папой неприкосновенности личности крестоносца, реймский архиепископ отлучил от Церкви графиню Матильду Фландрскую и наложил запрет на всю страну, чтобы добиться освобождения неисправного плательщика. Граф Овернский Ги совершил непростительное преступление, заключив в тюрьму своего брата епископа Клермонского, и был за это отлучен от Церкви; но он получил полное отпущение грехов, лишь только выразил желание присоединиться к Господней армии. Понятно и без дальнейших пояснений, каков был состав армии, набранной подобным путем.

Были еще и другие мотивы, делавшие крестовый поход популярным. Между Северной и Южной Францией существовала старинная племенная вражда, увеличившаяся еще завистью жителей севера и их желанием закончить франкское покорение юга, которое так часто начиналось и никогда не доводилось до конца. Духовные блага были обещаны те же, что и за поход в Святую Землю, хотя последний поход был несравненно дороже и опаснее; никогда еще райские блаженства не продавались так дешево. Все это предвещало успех походу.

Объявление приговора.

Более чем сомнительно, чтобы Филипп-Август открыто содействовал этому делу; но он предоставил своим баронам полную свободу действий, а сам воспользовался обстоятельствами, чтобы устроить свое бракоразводное дело. Под предлогом натянутых отношений с королем Иоанном и императором Оттоном он отказался от личного участия; но в то же время он заявил Папе, что никто не имеет права конфисковать владений Раймунда раньше, чем он будет обвинен в ереси, чего еще не было сделано; когда же он будет обвинен, то назначить наказание будет делом сюзерена, а не Святого Престола. Все это было вполне согласно с действующим законом, так как в судебную практику Европы не был введен еще тот принцип, что подозрение в принадлежности к ереси лишало подозреваемого всех прав; введению этого принципа много помогло дело Раймунда, так как Церковь без всякого суда лишила его сначала владений, а уж потом сделала постановление о его низложении; королю оставалось только успокоиться. Но призванные Церковью под знамя креста были не теми людьми, чтобы остановиться перед чем-либо из уважения к законам.

Прежде всего откликнулось несколько наиболее могущественных сеньоров того времени – герцог Бургундский, графы Невера, С.-Поля, Оксера, Монфора, Женевы, Пуатье, Фореза и много епископов; затем, позднее, прибыли сильные отряды немцев под предводительством герцогов Австрии и Саксонии и графов Бара, Юлиха и Берга. Шли из Бремена и из Ломбардии. Летописи сообщают, что даже и некоторые славянские князья шли из родины катаризма сражаться против него в странах, где он развился позднее всего. Верующих привлекали щедрые обещания вечного спасения, воинственных влекла рыцарская слава, и всех равно привлекала добыча; можно было надеяться, что армия крестоносцев, набранная среди рыцарей и среди подонков Европы, с корнем уничтожит преграду, которая в течение трех столетий разбивала все усилия Церкви.