Генри Ли - История инквизиции

Иннокентий III, вступивший на папский престол 22 февраля 1198 года, уже апреля писал архиепископу Оша, жалуясь на успехи ереси и высказывая опасения относительно ее торжества. Этому прелату и его собратьям было предписано со всей строгостью налагать духовные наказания, а в случае надобности прибегать к содействию князей и народа. Не только еретики должны быть преследуемы и наказуемы, но нужно также принимать строгие меры против всех, кто имеет с ними сношения или подозревается в этом. Само собой разумеется, прелаты могли на это ответить только признанием своего бессилия. Иннокентий немного подождал и сам принял на себя инициативу: 21 апреля он послал во Францию двух комиссаров, Рэнье и Ги, с грамотами к прелатам, князьям, сеньорам и ко всему народу. Всем им предлагалось немедленно принять всевозможные меры, направленные к тому, чтобы отвратить от Церкви опасность, которой ей угрожал рост катаров и вальденсов, совращавших народ подвигами показной любви к ближним и мнимой справедливости. Еретики, которые не захотят вернуться в лоно Церкви, должны быть изгоняемы и лишаемы всего своего имущества; если светские власти откажутся применять эти меры или проявят небрежность в их применении, то на них должно налагать запрет; если же они, наоборот, будут послушны и исполнительны, то давать им отпущение грехов, какое дается идущим на богомолье в Рим или на поклонение св. Иакову Компостельскому. Все же, кто будет иметь какие-либо сношения с еретиками, должны быть наказуемы как еретики. Только через шесть месяцев после этого Папа уполномочил Рэнье уничтожить зло в корне, разрешив ему реформу церквей и восстановление в них порядка; очевидно, Папа считал репрессии более важным делом.

В июле 1199 года власть Рэнье была еще более расширена, так как ему было дано звание папского легата, и, следовательно, все должны были повиноваться ему и оказывать почтение как самому Папе. Гильом, сеньор Монпелье, попросил между тем, чтобы к нему прислали легата для подавления ереси. Хотя Гильом и был глубоко верующим католиком, но это проявление религиозной ревности было вызвано побочными мотивами: ему хотелось добиться узаконения своих детей от второй жены, тогда как не был признан законным его развод с первой. Иннокентий отказал ему в присылке легата, и рвение его охладело. В то же время легат показал, что он бессилен провести реформу Церкви: он донес на двух очень высокопоставленных лиц, архиепископов Нарбонны и Оша, безнравственность и нерадение которых довели Церковь в их провинциях до самого плачевного состояния; но процесс об удалении епископов тянулся десять или двенадцать лет. Понятно, при таких условиях не могло быть и речи об общей реформе.

Можно даже сказать, что, по крайней мере, в течение некоторого времени, отдельные попытки поднять церкви лишь ухудшали положение, так как прелаты, разъяренные тем, что так много полномочий дано непосредственным представителям Рима, отказывались принимать участие в борьбе с ересью. Одно время было даже опасение, что они пойдут заодно с еретиками против Святого Престола, чтобы оградить самих себя и подчиненное им духовенство от захвата Римом.

Летом 1202 года Рэнье захворал, и его заменили два цистерцианских монаха из Фонфруа – Петр де Кастельно и Рауль, которым удалось бесконечным рядом наказаний и угрозой городу мщением короля вырвать у магистрата Тулузы клятвенное обещание отречься от ереси и изгнать еретиков; в свою очередь, они поклялись, что льготы и свободы города будут неприкосновенны. Но едва успели они удалиться, как тулузцы забыли свои обещания. Ободренные этим мнимым успехом, монахи обратились с такой же просьбой к графу Раймунду и добились его согласия; но условия, при которых им пришлось действовать, показывают, что задача их была нелегкой. Когда они попросили архиепископа Нарбоннского сопровождать их к графу Тулузскому, то он не только отказал им, но даже не оказал никакой поддержки, и лишь с большим трудом добились они от него лошадей на дорогу. Епископ города Безье также отказался сопровождать их. Они обратились к нему с просьбой вызвать консулов Безье, чтобы они отреклись от ереси и поклялись защищать Церковь; епископ не двинул пальцем и даже стал создавать всякие затруднения посланникам Папы, и хотя, в конце концов, ему было сказано, что магистраты за свою неявку будут отлучены от Церкви, он все же ничего не предпринял. А между тем ересь в Безье настолько процветала, что виконт должен был разрешить каноникам укрепить Церковь св. Петра из боязни, чтобы еретики не захватили ее силой. По всей вероятности, епископ Безье был напуган неприятностями, постигшими его соседа, каркассонского епископа Беранже, который за то, что пригрозил своей пастве духовными карами, был изгнан ею из города, и всякое сношение с ним было запрещено под страхом крупного штрафа.

Дерзость еретиков вызывала на бой энергичного Иннокентия. Сестра могущественного графа де Фуа, Эсклармонда, вместе с пятью другими знатными дамами присоединилась к ереси на публичном собрании катаров, где присутствовало много знати и рыцарей. Было замечено, что на этом собрании только один граф не дал катарским священнослужителям еретического приветствия, известного под именем veneratio. В Каркассоне, под председательством короля Арагонского, Петра Католика, состоялся большой, но безрезультатный публичный диспут между легатами и несколькими учеными еретиками. Положение было настолько безнадежно, что, по словам Иннокентия, только новый Потоп мог очистить страну и подготовить ее к принятию новых людей. [32]

Решившись испробовать крайнее средство, Папа назначил легатом "аббата аббатов", Арнольда Ситоского, начальника цистерцианского ордена, человека энергичного, непреклонного поборника старого католицизма и одаренного редкой настойчивостью. В конце мая 1204 года Иннокентий предоставил чрезвычайные полномочия комиссии, составленной из Арнольда и монахов Фонфруа. Прелаты зараженных ересью провинций получили строгие замечания, и им было приказано во всем повиноваться легатам, под страхом навлечь на себя гнев Святого Престола. Легатам было дано полномочие "разрушать повсюду, где были еретики, все, подлежащее разрушению, и насаждать все, подлежащее насаждению". Самостоятельность местных церквей была уничтожена одним росчерком пера: Рим объявил свою диктатуру.

Зная, что церковные запрещения потеряли всякое значение, Иннокентий решился прибегнуть к силе. Согласно инструкциям, данным легатам, всякий не раскаявшийся еретик должен быть передан в руки светской власти; сам он должен быть осужден на смерть, а имущество его конфисковано; сверх того, легаты должны были предложить Филиппу-Августу и его сыну, Людовику Львиное Сердце, если они будут помогать в подавлении ереси, полное отпущение грехов, как будто они совершили крестовый поход в Святую Землю; то же обещали всем сеньорам; даже и беспокойные элементы населения были побуждаемы к участию приятной перспективой богатой наживы, с одной стороны, и полного прощения грехов – с другой. Особой статьей легаты были уполномочены даже отменять все духовные наказания, которые полагались за насилие над личностью, если кто-нибудь провинится в этом при преследовании еретиков.