Лин Паль - История Империи монголов: До и после Чингисхана

Оказалось — возможно.

Министры настаивали. И только слова самого императора заставили их отказаться от такого «поздравления». Сам он тяжело переживал совершенные промахи, даже отказался впредь называться премудрым, а устойчивое словосочетание «премудрый указ» заменил словом «предписание».

В столице тем временем открылась зараза, и начались смерти. Население было настроено против монголов. И один из вельмож, не в силах вынести позора, напал на монгольского посланника и охрану, убив около тридцати человек. В такой ситуации стало ясно, что переговоры сорваны. К столице на соединение с императорскими шли войска из провинции, но они так и не дошли, столкнувшись с монголами: китайцы при виде монголов разбежались.

Однако в Шаньдуни дела, напротив, способствовали императору. Го-ань-юн, который был прежде бунтовщиком и коего монголы сделали главнокомандующим в Шаньдуне, привлек на свою сторону всех шаньдунских генералов и начальников отдельных отрядов в Сюй-чжэ, Су-чжэу и Пи-чжэу, и заставил поклясться над трупом убитой лошади, что все они с этой минуты служат своему императору, о чем послал гонца в Бянь-цзинь. Император назначил Го-ань-юна генералом в Шандуне, подарил ему одну позолоченную печать, печать золотую с ручкой, изображающей верблюда, половинную печать золотого тигра, в подтверждение его права на владение землей, и сделал наследственным в его роде достоинство тысячника, даровал титул Ян-Вана, причислил к царской фамилии Вань-янь и переменил его прозвание на Юн-ань, а монголы за эту измену предали смерти всех его близких.

Из столицы в Шаньдунь потекли всевозможные награды, чтобы новоиспеченный генерал мог раздавать их особо отличившимся сторонникам. Сам же император решил оставить столицу и вместе с двором переехал в Гуай-Чжеу, а Бянь-цзине были оставлены на случай обороны войска.

Во время переправы через Хуанхэ, когда император успел оказаться уже на безопасном берегу, монголы напали на арьергард его войск. Генерал Хэ-дуси был убит, а Вань-янь-у-лунь-чу переметнулся к монголам.

Кое-как собрав войско, император решил дать монголам бой и отбить город Вэй-чжоу. Но императорские войска дрогнули, когда стало известно, будто к городу идет большое монгольское войско. Император стал отступать. Отступить он не успел: монгольская конница догнала его у монастыря Богун-мяо и войско было разбито, а император бежал Гуй-дэ-фу.

Тем временем в столице возник мятеж, и главнокомандующий столичным войском Цуй Ли отправил посла к монголам, изъявляя покорность. Субеде двинулся на столицу. Императрица-мать и жена императора не успели бежать из города. Император, узнав об этом, был в гневе. Между тем его приближенные занимались обычным делом — боролись за власть. Одному из вельмож, Гуань-ну, удалось уничтожить главного соперника, предать смерти триста вельмож и около тысячи людей простого звания, а самого императора буквально запереть в палате Чжао-би-тан, никого к нему не допуская.

Тем временем передавшийся монголам Цуй-Ли выдал им обеих императриц, Лян-вана Цун-цио, Цзин-вана Шэу-чуня и царских родственников обоего пола, всего более 500 человек. Императриц монголы отправили на север, а Лян-вана Цун-цио и Цзин-вана Шэу-чуня казнили. Императору же удалось избавиться от Гуань-ну, и он перебрался в Цай-чжэу.

Очевидно, из-за того, что приходилось содержать войско, императору пришлось отправить посла к достаточно враждебным сунцам. Император писал к Ахудая, которого и отправлял к соседям: «Сунцы совершенно забыли наши благодеяния. С самого вступления моего на престол я отдал повеление пограничным генералам не чинить набегов на царство Сунское. Пограничным правителям, представлявшим о начатии войны против царства Сунского, я постоянно делал строгие выговоры, а если в прежнее время был взят какой-либо сунский город, я немедленно его отдавал обратно. В недавнее время покорились нам жители Хуай-инь-сянь. Сунцы за выкуп города во множестве предлагали золота и дорогих вещей, но чтобы не показаться корыстолюбивым, приняв их вещи, я возвратил им сей город, не воспользовавшись нисколько собственностью оного. Кроме того, возвращая до нескольких тысяч пленных, взятых нами в сражении с сунцами при Цин-кэу, мы доставили им продовольствие. Теперь, при ослаблении нашего государства, сунцы завладели нашим Шэу-чжэу, склонили на свою сторону Дэн-чжэу и напали на Тан-чжэу. Расчеты сунцев весьма неглубоки. Монголы, истребив сорок княжеств, дошли до царства Ся. Уничтожив Ся, они пришли в наше государство. Если положат конец нашему царству, то непременно достигнут и царства Сунского. Естественно, что когда нет губ, тогда мерзнут зубы. Ныне, если Сунское царство соединится с нами, то, действуя в нашу пользу, может сделать собственные выгоды. Вельможа! Уверь в сем двор сунский».

Сунский двор оказалось невозможным склонить на сторону цзиньцев. Сунцы утюжили земли императора совместно с монголами. В таком положении оставалось только одно: биться с монголами. В первом сражении у стен крепости монголы были разбиты, монгольский генерал Тацир дал второе сражение — и снова был разбит. Цзиньцы укрылись за стенами. Началась осада. Вот тут-то на помощь монголам пришло сунское войско и привезло с собой множество съестных припасов.

Одна из городских башен стояла у озера и считалась практически неприступной. Монголы пробовали взять ее штурмом, но первый приступ был неудачным. Тогда монголы применили хитрость. Они прорыли канал и отвели воды озера. Башня была взята. Бывшее дно забросали хворостом и пошли на слабо защищенную городскую стену. Цзинский отряд попробовал поджечь осадные орудия и выстроенные монголами внешние укрепления. Но монголы были начеку: китайцев стали расстреливать из самострелов. Они вынуждены были снова укрыться в городе. Император пытался бежать среди ночи, переодевшись в простое платье, но монголы хорошо сторожили крепость: Ай-цзун вынужден был вернуться. Зная, что остается теперь лишь сражаться или погибнуть, он передал престол главнокомандующему Вань-янь-чэн-линю. Тот не хотел принимать этого вынужденного дара, но Ай-цзун объяснил.

«Вельможа! — сказал он. — По самой крайности отдаю тебе престол. При тучности и тяжести моего тела я не способен к верховой езде, а ты с малолетства был легок телом и обладал способностями полководца. Если, сверх ожидания, успеешь освободиться, тогда не пресечется род наш. Вот мое намерение».

Чэн-Линь согласился.

Между тем монголы и сунцы уже вошли в город. Бывший император «…собрал все свои вещи и, обложив оные соломой, сказал своим приближенным, чтобы тело его, по смерти, сожгли вместе с сими вещами, засим он повесился в кабинете Юй-лань-сюань». Чэнь-лин, назначенный императором на престол, погиб, защищая дворец от монгольских войск.